Татьяна Веденская - Не ходите, девки, замуж!
– Говорят, тут будут строить торговый центр. Все документы давно готовы, нас еще в прошлом году должны были снести, только денежки в банках крутили.
– Все им мало, – делились новостями коренные жители.
– А я слышал, тут все в асфальт закатают и гаражей с офисами настроят, – выдвигал кто-то очередную версию.
Также поговаривали, что наша земля выкуплена турками и тут будет мечеть. Эта версия порождала бурные споры и протесты, иногда доходило даже до мордобоя. Но толком никто ничего не знал, кроме того, что людей переселяют с какой-то катастрофической скоростью. И не успели мы оглянуться, как последний житель нашего дома, конкретно Аркашка, все-таки пересилил катастрофическую лень и съехал в башню у дороги вместе с псом Чегеварой, топчаном и прочими пожитками. Я же переехала быстро и без проблем по той простой причине, что из старого дома, как выяснилось, забирать мне было почти нечего.
– Не нужны тебе эти осколки древней цивилизации, – заверил меня Алексей, когда я показала ему «мебеля» в старом доме. Он предложил свою деятельную помощь с переездом, а поскольку я раньше вообще никогда не переезжала, то он полностью возглавил процесс.
Мы виделись теперь с ним очень часто – как только у него находилось свободное время. Я не знала, чем он занимается, но он мог пропасть на неделю, а мог и каждый день появляться и увозить меня из дома. Он по-прежнему не стремился особенно распространяться о себе, но все больше и больше погружался в мою жизнь, все больше подчиняя своей воле свободное и ненаправленное ее течение. Я не могла бы с уверенностью сказать, как я к этому отношусь, но Алексей, пожалуй, моим мнением в этом вопросе не интересовался. Он просто возглавил меня, мой переезд и всю мою жизнь.
– Ты думаешь? – сомневалась я. – Может, хоть холодильник?
– Это не холодильник, а химическое оружие, – возразил он. – Представляю, как эта рухлядь будет смотреться в твоей новенькой квартирке.
– Это да, – задумчиво пожала плечами я. – Только вот, если не эта рухлядь, моя новенькая квартирка останется стоять в том виде, как мы с тобой ее видели. То есть совершенно пустой. У меня ничего нет.
– У тебя есть я, – заверил меня Алексей. И жестом собственника притянул к себе за плечи. Я улыбнулась и позволила ему поцеловать себя. Надо же, он у меня есть. А ведь я грешным делом надеялась, что после той сумасшедшей ночи он мне не позвонит. Но он позвонил через неделю или около того. И конечно, как я и предчувствовала, это закончилось плохо. Женская интуиция – вещь сложная, понять ее невозможно, проанализировать тоже, но если уж женщина чувствует, что дело – труба, поверьте: так оно и будет.
* * *Он позвонил мне в двенадцать дня и сказал, чтобы я ждала его вечером, потому что у него есть время. Нет, он не поинтересовался, занята я или свободна, хочу его видеть или нет. Он не считал нужным давать мне право голоса, полагая, что обязанность и привилегия решать все на свете принадлежат только ему. Мне это даже нравилось, такое отношение давало мне возможность вообще ни о чем не думать и ни за что не отвечать. Да, это мне определенно нравилось. Единственное, что вменялось мне в обязанность, – это быть хорошей, послушной девочкой. Остальное оставалось ему.
– Я заеду за тобой к восьми, – сказал он и пояснил, что будет ждать меня прямо во дворе. Я предложила поехать посмотреть квартиру, потому что ее и в самом деле надо было посмотреть, а я не очень понимала даже, где находится хотя бы сам дом со странным номером «строительный № 78634» и как его найти.
– Нет проблем, – легко согласился он. Через несколько часов он заехал за мной. Когда я вышла во двор и поискала глазами блестящую черную ракету, струящуюся по асфальту, то ее не нашла.
– Диана? – окликнул меня Алексей. На сей раз он смотрел на меня из салона какого-то огромного и явно видавшего виды джипа. Серебристый, с большим кенгурятником перед бампером, с несколькими мелкими и одной весьма серьезной вмятиной. Джип меня удивил.
– Что это? – спросила я, с прыжком залезая в салон.
– Тачки бывают разные. Я – один, – пространно пояснил он, но разъяснять не стал. Я уже примерно понимала, что, если Алексей не хочет чего-то говорить, не стоит его расспрашивать. Все равно отшутится. В умении молчать и скрытничать он был совершенно как Владимир. Но от Алексея в отличие от Владимира я ничего и не ждала. Молчать было удобно и комфортно.
– Значит, переезжаешь? – уточнил он. – Не знал.
– А откуда ты вообще все обо мне знаешь? – попыталась вызнать хоть что-то я. Но Алексей только загадочно улыбнулся и сказал:
– Я все могу. Знай это и бойся, – как бы пошутил, но в каждой шутке, как известно, только доля шутки.
Я вздохнула:
– Нет, не думаю, что тебя стоит бояться.
– Да? Смелая? – хмыкнув, бросил он на меня короткий взгляд. – Молодец. А когда переезжать?
– Когда угодно. Я уже все документы подписала, – огорошила его я. Всю дорогу он ехидничал, спрашивая, что я буду делать, если окажется, что мне дали семьдесят метров в бараке на Ленинградском шоссе где-то в районе Молжаниново, где конь не валялся и до сих пор в полях мухоморы растут – такая чистая экология вдали от Москвы.
– Плевать, – отмахивалась я.
– Ну-ну. Действительно, я тебя недооценивал, – рассмеялся он.
– Ты недооценивал тот барак, в котором я прожила всю жизнь.
– Видел я твой барак, – вскользь бросил он.
Я сделала логичный вывод, что, прежде чем выйти на след Владимира, в моей биографии серьезно покопались. Неприятно, блин.
– О, снаружи он еще конфетка. Ты не видел внутри.
– Покажешь, – согласился он и кивнул на высокий, этажей в тридцать, дом, возвышающийся из глубин старого, заставленного сталинками двора. – Вот твой барак. Ничего себе трущоба.
– Да уж… – прошептала я, глядя на почти еще темный огромный дом. – Хибара.
– Ну, пошли посмотрим? Вдруг там внутри вьетнамское общежитие? – ехидничал он.
Дом был только закончен и стоял пустой. Жильцы еще не начали заезжать, хотя кое-где все-таки горел свет и слышались звуки дрели. Подъезд стоял открытый нараспашку, но там, в глубине дома, в уютной будке с телевизором и ароматом заваренных кипятком макарон, сидел охранник.
– Мы пришли по ордеру. Наша квартира двести шестая, – сказала я, показывая бумажку. Надо же, как же так, а где же номер тринадцать? Это было странно, жить в двести шестой квартире. Как-то безлико, бессмысленно. Я привыкла всю жизнь считать, что во всех моих бедах-невезениях виновата судьба. Что еще можно ждать от человека, живущего в тринадцатой квартире? А в двести шестой?
– Будете подниматься? – с недовольством спросил охранник.
– Нет, тут с вами постоим, – совершенно серьезно произнес Алексей, скорчив строгое лицо. Сегодня он был одет по-простому – джинсы, высокие со шнуровкой ботинки, типа армейских, и длинный теплый свитер, возможно, ручной вязки. Вместо куртки имелась непривычная для нашего взгляда теплая, с меховой подкладкой, жилетка.
