Татьяна Туринская - ...Не повод для знакомства
Так и жила теперь Тамара на два дома. Утром наскоро выполняла всю домашнюю работу, чтобы поскорее вырваться из неуютного отчего дома. Покормив Юрушку, отправлялись с ним к дому Безродных, а обратно возвращались лишь часам к восьми вечера. Тома рада была бы вообще туда не возвращаться, или хотя бы приходить как можно позже, чтобы родители уже спали. Так тяжело было изо дня в день выслушивать их упреки, так невыносимо оскорбительно молча сносить затрещины и тычки. Но обиднее всего было слышать грязные слова в адрес драгоценного малыша, любимого сыночка…
И совсем уж незаметно летело время и так же незаметно подрастал Юрочка. В четыре месяца он пополз, в пять научился садиться, в шесть полезли первые зубки… Пошел только в год — слишком хорошо научился ползать и на четвереньках ему до цели добираться было гораздо проще и быстрее… А вот уже совершенно самостоятельно задул две свечки на своем именинном торте…
Тамара вышла на работу. Очень жаль было отдавать ребенка в ясли, но, во-первых, на этом настаивали родители, а во-вторых, Тома и сама уже не могла сидеть на их шее. И так упреки с утра до вечера за "принесенного в подоле" Юрочку, так еще и в дармоедстве начали обвинять, считать съеденное Тамарой и малышом.
На завод возвращаться не стала — военно-промышленный комплекс дышал на ладан. Сверхсекретные заводы выпускали теперь алюминиевые кастрюли, сверхсекретные лаборатории разрабатывали отныне не замечательные теплоизолирующие материалы, а рецепты изготовления туалетной бумаги из особопрочного картона… Как грибы после дождя появлялись на свет риэлтерские конторы, брокерские биржи, маркетинговые агентства. Тут и пригодился какой-никакой опыт работы в сфере недвижимости. Сначала сидела за компьютером, пополняя базу данных. Позже подпустили к работе с клиентами и — о чудо! — начало получаться. Пригодилось и юридическое образование: посидев несколько ночей над нововведениями в области жилищного законодательства, могла не только показать товар (квартиру) лицом, но и заодно предоставить клиентам квалифицированную юридическую консультацию. Благодарные клиенты, в свою очередь, передавали добросовестного брокера, так сказать, "из рук в руки" — рекомендовали друг другу по цепочке. Ведь ни для кого не секрет, сколько печальных случаев было при покупке-продаже квартир. В лучшем случае люди порой лишались и недвижимости, и наличности, в худшем — и жизни тоже…
Рос Юрочка, и так же незаметно росла карьера молодой мамы. Начав с самой низкой неквалифицированной работы, всего за неполных три года Тамара поднялась до верхнего эшелона в самом крупном агентстве Хабаровска. Теперь родители, казалось, ни в чем не могли упрекнуть дочь. Зарабатывала Тома гораздо приличнее отца, все до копейки отдавала в семью. Но и Валентина Ивановна, и Александр Михайлович, словно сговорившись, третировали ее все изощреннее изо дня в день. Их бесила ее самостоятельность, большие заработки, и, чем больше Тамара приносила в дом, тем более люто ненавидели ее родители.
Правда, и Надежде жилось не слаще. Та, не успев еще разочаровать семью, получала по полной программе наравне со старшей сестрой. Тамаре хоть не так обидно было: как ни крути, а она провинилась, заслужила суровое наказание, опозорив семью. За какие же грехи расплачивалась Надя, было понятно, скорее всего, только самим родителям. За двадцать лет ей еще ни разу не удалось сходить в кино с подружками или — упаси Бог! — с приятелем. Каждый шаг студентки третьего курса контролировался безоговорочно. Мать по-прежнему отвозила Надю в институт. Встречал отец, довольно грубо, на глазах сокурсников, хватал покорную дочь за локоть и почти волоком, стараясь унизить по максимуму, тащил домой. Одевали бедную девочку не в обноски, конечно, но из всех разнообразных товаров, заваливших ныне прилавки магазинов и многочисленных стихийных рынков, покупались самые дешевые и неказистые, порой откровенно уродливые вещи. Тамара попыталась было сама покупать одежду сестре, но все обновки под аккомпанемент нецензурной брани летели в мусорку, а Наде по-прежнему приходилось носить малопригодные для молодой девушки неказистые кофты и старомодные платья, в которых даже Валентина Ивановна выглядела бы анахронизмом. Мать попыталась было и старшую одевать в такое отрепье, но Тамаре удалось доказать, что с такой откровенной нищенкой ни один уважающий себя человек не захочет иметь общих финансовых дел: не даром говорят, что с неудачниками нельзя связываться — фарт пропадет, сам таким же неудачником станешь. Неудачливость, увы, заразна… Так что, как ни крути, а в ее работе одежда играет далеко непоследнюю роль. За такие слова мать окатила Тамару очередным ведром помоев, но, видимо, нашла в них рациональное зерно и не стала мешать дочери одеваться соответственно статуса. Как ни крути, а именно с Тамариной помощью удалось в это трудное время не только дачку достроить, но и поменять старые Жигули-"копейку" на пусть неновую, но вполне приличную Тойоту.
С начала мая по конец сентября каждые выходные родители проводили на даче. Дом был уже почти готов, осталось разве что довести до ума мансарду. Каждые выходные родители увозили из города Надю и Юрочку. Тамару не брали, комментируя свое решение так: "Научилась сучка ноги раздвигать — теперь не отучишь. Хоть на цепь посади, все равно кобеля найдет". По той же причине не оставляли с ней сына: "Эту шлюху вообще нельзя к ребенку подпускать, может быть, хоть так удастся из выблядка человека вырастить".
Нервы Тамары были на пределе. Она готова была взорваться в любую минуту. Если сразу после рождения Юрочки она покорно терпела унижения и оскорбления в свой адрес, понимая, что заслужила порицание, то теперь, спустя пять лет, терпение лопнуло. Зарабатывая приличные деньги, она вполне могла бы снять квартирку и жить самостоятельно, освободившись, наконец, от бесконечных оскорблений. Однажды она попыталась поговорить об этом с матерью, мотивировав свое решение съехать не желанием избавиться от родительской опеки, а тем, что, якобы, родителям будет легче и спокойнее жить без Томы с сыном, дабы сосредоточить все свое пристальное внимание на младшей дочери. Но ответ родной матери заставил вздрогнуть и раз и навсегда забыть о самостоятельной жизни: "И ты, паскуда дешевая, всерьез думаешь, что мы с отцом отдадим ребенка на воспитание опустившейся твари?! Если ты хоть заикнешься об этом, я лишу тебя родительских прав и ты больше никогда в жизни не увидишь своего выблядка! Ах ты, сука, что удумала? Квартиру она, видите ли, снимет, чтобы удобнее было под кобелей ложиться! У ребенка на глазах! Ах ты, курва похотливая, да я тебя…".
