Евгения Чепенко - Кровь решит за нас
— Уже еду. Что случилось? Тебе плохо?
Наташа мгновение поколебалась.
— Ты… — подходящие слова почему-то не находились. — Ты — папа, — это единственное, что точно отражало смысл и не звучало как в дешевой мелодраме.
На том конце повисла тишина.
— Ты из-за этого так расстроилась? — мгновение спустя произнес Санька.
— Да.
— А зачем? Я сейчас буду. И не хлюпай! Додумалась.
Наташа удивленно посмотрела на телефонную трубку. А правда, чего это она? Вытерла глаза. Попыталась удушить страх и панику на корню, не до них сейчас.
Вышла в зал и растянулась на полу, уставившись в потолок. Она хорошо помнила, что аборт имеет непредсказуемые последствия, ну и потом — это же ребенок, он там живой, а еще он Сашкин… Нет. Не еще. Это самое главное. Он Сашин.
Она повернулась на бок и обняла свою талию. Представила, что внутри нее часть самого любимого человека, вздохнула и снова заревела. Как же страшно! Как же невовремя!
***
— Ты… — она испуганно запнулась. — Ты — папа.
Санька выронил куртку. Все мысли разом покинули голову, он замер. Наталка всхлипнула. Черт, она там ревет. Парень тряхнул головой, сгоняя ступор. Идиот, нельзя молчать.
— Ты из-за этого так расстроилась?
— Да.
— А зачем? Я сейчас буду. И не хлюпай! Додумалась.
Отключил телефон.
— Лекс, ты чего?
Поднял куртку, обернулся, восемь пар глаз обеспокоенно изучали его. Вопрос задал Костя.
— Проблемы дома. Кость разберись с машиной. Я ушел.
— Дмитричу позвони, — крикнул тот ему в догонку.
Сашка вылетел в коридор. Позвонить? Звонить этому кретину, слушать демагогию, проматерился, все мысли были о ней. Ей же там плохо сейчас, развернулся на сто восемьдесят, залетел к HRам. Пусть Олеська будет не на собеседовании. Повезло.
Подбежал к столу, навис над опешившей девушкой.
— Лесенька, солнышко, ты же меня любишь, правда?
Девушка покраснела. Она любила, причем давно, Санька почувствовал себя как до жизни с Наталкой — уродом. Отвык уже.
— Красавица, мне позарез уйти надо, договорись с большим дядей, окажешь услугу?
Она кивнула.
— С меня шоколадка, — и, не обращая внимание на остальных женщин, скрылся за дверью.
Наталка, съежившись, лежала на полу в зале и тихо всхлипывала. В полном молчании аккуратно поднял ее, сел на диван, прижал к себе. Есть ли ребенок или нет его, парень не ощущал и не чувствовал никак… Пока. Все, что имело значение, — ее слезы и ее страх. Свои ненужные эмоции он загнал поглубже еще по дороге.
— Саш, — тихо позвала она.
— Да, девочка моя?
— Тебе не обязательно… Ну, в смысле, я и сама могу.
Что?!
Парень разозлился, захотелось встряхнуть ее, а еще лучше поругать как следует.
— Чего ты сама можешь?
— Не сердись.
— А что за хрень?! Дура?
Девушка разревелась. Санька скрипнул зубами. Кретин.
— Прости, Наташ. Только давай ты больше не будешь выдвигать подобных предложений, хорошо?
Она кивнула, парень тоже зачем-то кивнул.
Посидел немного, слабо улыбнулся. Абсурдная ситуация. Она решила его отпустить, кто бы мог предположить? Да, черта с два он уйдет! Она думает, что он позволит ей одной воспитывать ребенка? Позволит, чтобы в ее жизни однажды появился кто-то другой? Малыш — это хорошо. Саньку вдруг осенило, нет, это не просто хорошо, это потрясающе. Это означает, что она никуда от него не денется и…
— Наташ, ты меня любишь?
Она промямлила невнятное, длинное, ласковое и утвердительное.
— Хорошо, значит идем в ЗАГС.
— Блин.
— Обнадеживающая реакция.
— Папа меня убьет, — пискнула ему в грудь девушка.
— Думаю, радость моя, тут вероятней вариант папы, убивающего меня, поэтому счастливую новость сообщаем для начала женской части населения, то есть маме, бабушке и, как следствие, Аннушке. Согласна?
— Я не знаю, я чего-то как-то не очень думать могу.
— Вот и хорошо. Я буду думать, не возражаешь?
Она отрицательно покачала головой.
Поцеловал ее волосы, вдохнул любимый запах. Родные, работа, учеба — все это завтра, а сегодня она и только она. Мать его ребенка. Странно и непривычно пока. Хрупкая нежная… Теперь у него их будет двое. Выходит, они — семья, настоящая маленькая семья, рассмеялся. Заплаканные черные глаза недоуменно взглянули на него.
— Все хорошо будет, прекращай реветь.
— Я не реву, — обиделась девушка. — Мне страшно.
— Нашла чего бояться.
Наташа вздохнула и съежилась у него на коленях. Вот всегда так. Когда он ругался, она чувствовала себя ужасно, как нашкодивший ребенок, которого не телесно наказывают, а снисходительно отчитывают, а потом еще и по голове гладят. Обняла теплое родное тело, спрятала нос на груди.
— Я тебя люблю.
— И я тебя. Радость моя, — сердито поинтересовался Санька. — Ты ела?
Она прижалась сильнее. Ну, вот, опять ругаться будет.
— Нет…
***
14 ноября
Среда
— Что-о-о?! Сопляк! Да, я ему…
— Это мой сын, между прочим, — уперла кулаки в бока Нина.
— Сын? Сын?! А она — моя дочь! — свирепо начал Сергей. — А я…
— А ты теперь дедушка.
Вспышку агрессии тут же как рукой сняло. Кажется, пока Нина не назвала его вслух дедушкой, он до конца не понимал смысл произошедшего. Женщина решила окончательно добить разгневанного и разъяренного. Пока клиент готов, так сказать.
— И между прочим Наталку в ЗАГС ведут раньше меня.
Нина отвернулась, давясь смехом. Почему так весело? Да, бог знает. Она сама Саньку в восемнадцать родила и помнит каково оно, но у нее из поддержки была лишь мама, а тут теперь всех много, только Сережку угомонить надо, а то больно воинственный, балбес… Оказывается, когда злится, он восхитителен. Надо будет довести чуток попозже в целях личного пользования.
На плечи легли его ладони, притянул к себе, обнял, поцеловал шею за ухом.
— А ты хочешь? — тихо спросил мужчина.
— А похоже, что не хочу?
— Ты никогда не говорила.
— А ты спрашивал?
Ответом ей была тишина, нарушаемая тихим дыханием.
— Сегодня поздно, значит завтра с утра подаем заявление и чем быстрее, тем лучше!
— Почему?
— Пока ты не передумала.
Нина рассмеялась.
— Ты, значит, теперь добрый.
— Нет. Жажда членовредительства еще не прошла. И ведь знал, гаденыш, что я так отреагирую, потому к тебе сначала и пошел!
— Санька всегда был не по годам умный. Согласись?
— Соглашусь и покалечу!
Нина развернулась в его объятиях.
— Когда ты злишься, ты безумно сексуальный. Я тебя хочу, — она потерлась о него всем телом и многообещающе улыбнулась.
