С моим мужем что-то не так? - Ариана Миллс
Она была моей слабостью, моей ахиллесовой пятой, и я одновременно наслаждался и презирал ту уязвимость, которую она внушала мне. Но как долго я мог сопротивляться зову своих низменных инстинктов, столкнувшись с опьяняющим очарованием моей любимой жены?
Глава 16
Прошло несколько дней с того случая, но перемены в Дэниеле были ощутимы. Поначалу его настойчивость была тревожной, граничащей с одержимостью. Теперь он, казалось, переступил черту, став совершенно неумолимым в своём преследовании меня.
Если раньше он просто стоял на краю моего личного пространства, то теперь без колебаний вторгся в него, нависая надо мной, пока я не почувствовала себя в ловушке. Его глаза, некогда горевшие пламенной страстью, теперь светились пугающей интенсивностью, словно он мог видеть меня насквозь, в глубине моей души.
Даже его прикосновения изменились, став более агрессивными, более собственническими.
Его пальцы впивались в мою кожу, оставляя красные следы, словно заявляя права на каждый сантиметр моего тела. Это было одновременно захватывающе и пугающе — этот новый уровень доминирования. Часть меня упивалась осознанием того, что я принадлежу ему полностью и безвозвратно. Но другая часть дрожала от страха, не зная, к чему могут привести эти перемены.
На людях Дэниел вёл себя не менее вызывающе. Он крепко сжимал мою руку, большим пальцем поглаживая костяшки моих пальцев в успокаивающем и контролирующем жесте. Его взгляд следовал за мной повсюду, не отрываясь от моего тела, как будто он боялся, что какая-то неведомая угроза может утащить меня прочь.
Среди недавних бурных событий выделялся один необычный случай. Впервые за долгое время мы с Дэниелом вышли на улицу и занялись относительно нормальным делом — пошли в кино. Пока мы шли рука об руку, он ворчал о непристойности окружающего нас мира, а я добродушно посмеивалась над его наивностью.
Вскоре на экране появилось откровенное содержание фильма, изображающее сцены, которые заставили бы покраснеть даже самого пресыщенного человека. Глаза Дэниела расширились от шока, лицо исказилось от отвращения.
— Как они могут показывать такие вещи? — пробормотал он, явно озадаченный мыслью, что другие охотно подвергают себя таким наглядным демонстрациям.
Я не могла удержаться от хихиканья при виде моего обычно невозмутимого мужа-демона, выглядевшего таким взволнованным и чопорным.
Когда на большом экране развернулась скандальная сцена, Дэниел повернулся ко мне, и на его лице отразилось возмущение и смущение.
— Это личное, интимное — то, чем пара должна делиться только за закрытыми дверями.
Он покачал головой, нахмурив брови от отвращения.
— Показывать такие вещи публично, на всеобщее обозрение… это просто неправильно.
— Я бы не хотел, чтобы кто-то видел тебя в такой ситуации.
В его тоне прозвучала нотка собственничества, намёк на то, что он считал меня своей исключительной собственностью, которую нужно прятать от посторонних глаз.
Я мягко улыбнулась и погладила его по щеке.
— Расслабься, Дэниел.
— Я бы и не подумала появляться в чём-то подобном, — уверенно заявила я, встретившись взглядом с Дэниелом.
Несмотря на его первоначальный шок, в его глазах промелькнуло облегчение, как будто он боялся, что я втайне жажду оказаться в центре внимания.
— Твоя скромность радует меня, любовь моя, — пробормотал он, наклонившись, чтобы нежно поцеловать меня в лоб.
— Я предпочитаю, чтобы наши интимные отношения оставались… только между нами.
В его словах была мягкость, нежность, которая скрывала свирепого защитника, таившегося внутри. В тот момент я чувствовала себя желанной, ценной за мягкость моего характера, а не за провокационную внешность. Это была редкая передышка от вихря эмоций, ставших нашей новой нормой.
Но затем, по воле судьбы, наши пути разошлись. Я не совсем понимала, как это произошло, потому что была потеряна в толпе людей, окружавших нас. В следующий миг я уже непринуждённо беседовала со старым другом, смеялась и болтала, как будто ничего не изменилось.
И тогда рядом со мной появился Дэниел, его присутствие было неожиданным и властным. На первый взгляд его выражение лица казалось нейтральным, но когда наши взгляды встретились, я уловила едва сдерживаемый гнев. Он не прерывал моего общения с собеседником, но его постоянные, почти благоговейные прикосновения к моему телу становились всё более неприятными.
Когда мы вернулись домой, атмосфера оставалась напряжённой. Я попыталась заговорить об этом, спросив Дэниела, что его расстроило, но он отмахнулся от моих опасений, заявив, что не заметил ничего необычного.
— Я проголодался, — прорычал он, нетерпеливо щёлкая пальцами. Прежде чем я успела ответить, мы оказались в нашей спальне, и дверь за нами захлопнулась.
В отличие от наших предыдущих встреч, на этот раз прикосновения Дэниела были грубыми, граничащими с насилием. Он срывал с меня одежду с такой яростью, что у меня перехватывало дыхание, его движения были резкими и неконтролируемыми. Когда его губы завладели моими, это было с силой, граничащей с болью, его зубы задели мою нижнюю губу достаточно сильно, чтобы пошла кровь.
Впервые Дэниел по-настоящему причинил мне боль.
Когда буря утихла, Дэниел снова притянул меня к себе и крепко обнял, как будто ничего необычного не произошло. Его шёпот, полный искренних извинений, казался пустым на фоне его недавней жестокости. На меня нахлынуло чувство усталости — физическое проявление эмоционального потрясения, которое я пережила.
Слишком уставшая, чтобы отвечать, я погрузилась в прерывистый сон, мысленно прокручивая тревожные события вечера. Когда я задремала, тёплое дыхание Дэниела щекотало моё ухо, успокаивая раны, нанесённые им самим. Но даже во сне я не могла полностью избавиться от отголосков боли и замешательства, свидетельствующих о сложной, непредсказуемой природе наших отношений.
После той судьбоносной ночи поведение Дэниела претерпело едва заметные, но значительные изменения. Хотя он по-прежнему относился ко мне как к своей жене, его проявления нежности стали более сдержанными. Исчезли агрессивные заигрывания, уступив место нежным поцелуям и мягким ласкам, которые не переходили никаких границ.
Сексуальное напряжение, которое когда-то искрило между нами, рассеялось, оставив после себя чувство беспокойства и неуверенности. Наши интимные встречи полностью прекратились, и между страстью, которую мы разделяли раньше, и холодной тишиной, которая теперь разделяла нас, разверзлась пропасть.
Сдержанность Дэниела была ощутима, она напоминала о тонкой грани, по которой он ходил, балансируя между желанием контролировать и необходимостью избегать дальнейшего причинения вреда.
Даже сейчас, когда я сидела, склонившись над ноутбуком, и пальцы мои порхали по клавиатуре, Дэниел обнимал меня, успокаивая. Но вместо того, чтобы попытаться украсть поцелуй или инициировать какую-либо близость, он просто глубоко вдыхал, наслаждаясь сладким ароматом,
