Как девица викинга любила - Ольга Гусева
— У тебя талант. Я действительно так думаю. Я, конечно, не музыкальный критик, но вкус и здравый смысл у меня имеется. Кстати, хотела спросить, что у тебя за гитара такая красивая.
— Резонаторная? — Игорь кивнул головой в сторону.
— Возможно. Я терминов не знаю. Она наполовину металлическая.
И Мила показала на ту самую гитару, которая привлекла её внимание еще во время переезда Игоря на эту квартиру.
— Да, это акустическая резонаторная гитара. Их изобрели в США в конце двадцатых годов прошлого века. Тогда, во время расцвета джаза, электрогитар ещё не знали, а заставить гитару звучать погромче хотелось. Вот и догадались встроить в корпус обычной акустической гитары металлические резонаторы. Кстати, у этого инструмента и звук другой. Такие гитары до их пор используют музыканты, играющие блюз, — казалось, об этом инструменте Игорь может говорить вечно.
Игорь взял в руки эту чудную гитару и пробежался пальцами по струнам. Мила при этом отчего-то вздрогнула. А ведь подушечки пальцев у него не такие уж мягкие. Не мозоли от весла, но всё же…
— Хочешь послушать мою новую песню? Правда, она на английском. Наш лейбл поставил такое условие для продвижения на международном рынке, — задал Игорь риторический вопрос.
— Хочу. Очень. И у меня нет проблем с английским.
Игорь с полминуты помолчал, настраиваясь на нужный лад. А потом зазвучала песня[1]. Мила снова была потрясена неповторимым, завораживающим тембром голоса Игоря со множеством обертонов. Песня оказалась довольно сложной с музыкальной точки зрения. Сама мелодия то навевала острое предчувствие тревоги, то вызывала настоящий душевный надрыв. Порой настолько, что слушать её было просто невыносимо. Но и перестать слушать — тоже невыносимо.
По мере того, как Мила вникала в построенный на образах и ассоциациях текст, по её спине побежал холодок, а к глазам подступили слёзы. Она не хотела этих слёз. Но смысл слов и звучание гитары, сливаясь в неразрывной, какой-то неправильной гармонии, царапали ей сердце и раздирали душу. Мила смотрела на Игоря и в какой-то момент перестала понимать, где она, и что с ней происходит.
В основу песни была положена древняя северная легенда о молодой женщине, которая ждала мужа-рыбака, ушедшего в море, целых семь лет. Каждый день она приходила на берег и смотрела вдаль, надеясь, что на горизонте появится лодка любимого. Но её муж не возвращался. Однажды вечером на берег накатила огромная волна и смыла женщину в море. Но она не погибла. Бог морской стихии отобрал у неё любимого мужа, которого она больше никогда не увидит. Зато она стала вечно молодой и красивой и получила дар соединять любящие сердца, разлучённые волей судьбы.
Мила чувствовала, как из её глаз выплёскиваются и текут по щекам крупные горячие слёзы, и губы ее ощущают солёную горечь. Горечь чего? Утраченной любви? Бесконечной муки? Но ведь Игорь с ней… Тогда почему так — почти физически — больно?
А Игорь видел, какое впечатление на Милу произвела его песня. Он до конца не понимал, в чём причина этого мощного воздействия, и чем объясняется такая сильная реакция девушки. Но задумываться на эту тему он сейчас был не в состоянии. Ему передались бурные эмоции Милы. Но спектр сместился.
Игорь отложил гитару, встал и подошёл к Миле. Потянул ее за руку. Девушка встала.
Игорь мягко взял Милу за подбородок, а сам чуть склонил голову. Они некоторое время так стояли — лицом к лицу.
Прозрачная капелька скатилась по щеке Милы в ложбинку между её губами. Игорь попробовал эту капельку на вкус. Солёная. Даже горьковатая.
И Игорь почувствовал, что ему просто необходимо освободить Милу от этой горечи. Сейчас на свете нет для него ничего важнее. И он стал губами собирать эту солёную горечь, льющуюся из глаз девушки, и всё сильнее прижимал Милу к себе.
А она стояла безвольно, лишь позволяя себя целовать, но сама на нежные прикосновения губ Игоря не отвечала. Однако плакать перестала.
— Почему эта боль преследует меня? Игорь — вот он. Живой и тёплый. Пора перестать жить прошлым. У меня есть настоящее.
Мила ответила на поцелуй Игоря. И горечь постепенно начала отступать. Мила ощущала, как страсть, охватившая мужчину, постепенно передаётся ей. И наплевать на воспоминания и сожаления. Игорь с ней. Здесь и сейчас.
Она обвила его шею руками. И её учащённое дыхание заблудилось где-то возле мочки уха Игоря.
Эта девушка. Она заворожила, околдовала, свела его с ума. Как хорошо, что на ней мало одежды. Сил нет терпеть, когда это, такое желанное, тело освободится от совершенно не нужных покровов.
Пальцы Милы сплелись чуть пониже затылка мужчины.
Его футболка повисла на спинке стула.
Обе серебряные волчьи морды на груди Игоря подмигнули ей и улыбнулись от предвкушения своего волчьего счастья. Или Миле так показалось?
Тело Милы на его руках стало невесомым. Реальности больше не существовало. Во всём мире остались лишь две сталкивающиеся волны запредельного наслаждения. Для обоих.
Ужин они снова съели на завтрак. Девушка допивала вторую чашку кофе, зажёвывая его круассаном, когда Игорь задал вопрос:
— Мил, а почему ты меня Ингваром называла?
[1] У этой песни есть прототип — см. видео в Дополнительных материалах. Содержание песни другое, но такая песня способна произвести описанное впечатление.
Глава 19
Море могучее, дерево тёмное,
Кровная память…
В зыби глубиной всё живо,
И море всё знает…
Сменяется суть
Направленья пути.
Кручение судеб…
Цепляются нити.
Что будет?
В первое мгновение Мила растерялась. В её планы совсем не входило рассказывать Игорю, что до встречи с ним она любила его «клона»-викинга. Или кого? Не двойника же. Во-первых, всё равно не поверит. Во-вторых, будет ревновать. Оно ей надо? Но как же выкрутиться?
— Как? Ингваром? Извини, профессиональная деформация, — Мила улыбнулась при этих словах. — Это называется «заучилась». Начала писать дипломную работу. Погрузилась в тему. Читаю кучу статей и научных трудов про варягов-викингов. Князь Игорь был сыном Рюрика, а Рюрик был варягом, то есть викингом, значит, на самом деле, звали князя Ингвар Рюрикссон, точнее Хрёрикссон. Короче, Игорь — это адаптированная славянская форма скандинавского имени Ингвар.
Мила не была уверена, что Игорь примет эту неуклюжую версию за истину, но больше она на ходу ничего придумать не смогла.
— Ладно, если что, буду откликаться на Ингвара, — улыбнулся в ответ Игорь. — Может, мне тогда и псевдоним соответствующий взять? Только я не Рюрикович, а Олегович. Но Олег — ведь тоже скандинавское имя по происхождению? Вещий Олег вроде с Рюриком
