Дикарка для Хулигана - Настя Мирная
— Егор, прошу, хватит. Мне больно. Егор! — на этом крике из глаз брызгают слёзы.
Ненавижу, когда они ревут.
Отпустив глотку, толкаю рукой в спину, припечатывая сиськами к подоконнику. Продолжаю вбивать в неё пальцы с нарастающей яростью. Она стонет и давится всхлипами, поднимая уровень моей злости до критических отметок.
— Хватит ныть! Ты сама пришла! Сама этого хотела! Какого хуя теперь ревёшь?! — рычу зверем, стягивая с себя штаны вместе с трусами.
Упираясь в её задницу, начинаю вдалбливаться стояком между ягодиц, но внутрь её тела не проникаю. На это ещё будет время.
— Удовольствие на удовольствие, Дикарка. — обрубаю, кусая основание её шеи. — Принимай.
— Не могу! Егор, остановись. Ты делаешь мне больно! Ты обещал! Обещал!
"Делаешь больно…"
"Доверяй мне…"
"Моё безгранично…"
"Я тебе доверяю…"
Блядь! Вашу мать!
Я, сука, понимаю, что делаю, но не способен остановиться.
— Прошу, Егор… Не надо… — хрипит с отчаянием.
Сильнее вколачиваю член между ягодиц, пока по моему телу не пролетает дрожь удовольствия. Кончая, останавливаю движения пальцами внутри её тела. Издавая животный рык, заливаю спермой её задницу и спину. Сжимаю рукой ствол и смотрю, как оседают на её теле белые капли. Натягиваю штаны и падаю на её спину, лишая дыхания.
— Хорошая девочка. — толкаю ей в затылок. — А теперь расслабляйся.
Вынимаю пальцы, переключаясь на клитор. После разрядки сбавляю напор. Сжимаю и давлю с расчётом на приятную боль, которая доставляет удовольствие, вот только она сопротивляется. Отказывается расслабляться.
— Не надо… — шепчет совсем тихо. — Я не хочу этого. Отпусти. Пожалуйста, Егор. Просто отпусти меня.
— Блядь, да что тебе не так?! — гаркаю злобно.
Отрываясь от её спины, дёргаю за локоть, вынуждая повернуться ко мне. Её ноги заплетаются, и девчонка едва не падает. Ловя руками за талию, удерживаю от падения.
Глаза в глаза, и я отшатываюсь от хлёстких ударов, которыми лупят слёзы на её щеках, перепуганные глаза, искусанные в кровь губы.
— Егор… — дрожит её голос, а новые капли срываются с ресниц.
— Блядь! Пиздец! Что я…
Не могу говорить. Дышать не могу. Загибаюсь от осознания, что натворил. Давление в груди сжимает рёбра, передавливает лёгкие.
Только что я потерял её. Свою хрупкую Дикарку, потому что, сука, отпустил контроль. Я же, блядь, изнасиловал её. И похуй, что не членом. Это ничего не меняет. Душил, унижал, делал больно.
Иду назад, пока не упираюсь в кровать. Боюсь даже поднять на Диану глаза и опять увидеть её перепуганный, затравленный, полный боли и ужаса взгляд.
Что сказать? Что сделать? Попросить прощения? Сказать, что мне жаль? Что этого больше не повторится?
— Бля-ядь! — скулю убито, сгребая пальцы в кулаки и прижимая их к закрытым глазам, но это не помогает избавиться от вида её слёз.
Неожиданно в меня влетает дрожащая Дианка, обнимая. Не могу даже губами пошевелить. Она пропускает руки у меня подмышками. Сжимая их на лопатках, обнимает крепко-крепко.
— Обними меня. Обними. Обними. Обними. — требует срывающимся голосом, но я всё так же не могу даже ничего из себя выдавить. — Обними меня, Егор! Вернись ко мне! Обними! Обними!
— Ди-а-на. — толкаю отрывисто, но не могу заставить себя опять коснуться её.
Она цепляется пальцами в мои запястья, отрывая от лица, и смотрит прямо в глаза.
— Ничего страшного. Только не отталкивай меня. Не оставляй, Егор. Пожалуйста… Прошу… Не оставляй. Обними. Это же ты? Ты?
— Я, Дикарка. Но… — сглатываю горечь, скопившуюся в глотке. Трогаю глазами красные отпечатки пальцев на её шее и опять скулю. — Не могу. Не имею права.
— Имеешь. Я тебе его даю. Ты сказал, чтобы я говорила, чего хочу. А я хочу, чтобы ты обнимал меня. Чтобы был нежным. Чтобы опять был моим Егором. Выполняй. Обними меня. — тарахтит, не переставая плакать.
— Блядь, Дианка. — с болезненным стоном поднимаю руки на её вздрагивающие плечи, притискивая к груди.
У самого, сука, глаза жжёт от понимания, что, несмотря ни на что, она не собирается сдаваться и отказываться от меня. От нас.
Разве МЫ всё ещё есть? После того дерьма, что я натворил?
— Ты сможешь простить меня? — спрашиваю с дрожащими интонациями. — Сможешь и дальше доверять?
Отрывает голову от моего плеча, топя меня в синеве своих блестящих глаз, и шепчет:
— Смогу. Я знала, на что иду.
— Я тебя почти изнасиловал! — взвываю, пытаясь вырваться из её рук, но она крепче жмёт. — Блядь, отпусти! Я сделал тебе больно! Ты рыдала от этой боли! Просила остановиться, а я!.. Сука! Я не мог. Не мог… Не контролировал… — вырываю задушено из скрутившей болезненным спазмом глотки.
Не отпускает. Продолжает обнимать. Гладит пальцами спину. Сама, как эпилептик трясётся, но при этом продолжает цепляться и успокаивать.
— Обними. — требует жёстче.
Одна рука на её плечи, вторая в кулак к губам. С такой силой жму, что тонкая плёнка рвётся о зубы, заполняя рот кровью и отчаянием.
Так и стоим. Не двигаемся. Только её пальцы продолжают жить своей жизнью. Крепко схлопываю веки. Перед закрытыми глазами белые круги. В груди тряска. Нутро в месиво.
— Насколько больно? — выбиваю сквозь зубы.
— Терпимо.
— От одного до десяти. — всё так же с закрытыми глазами. Девушка глубоко и шумно вздыхает. — Правду, Ди.
— Четыре. — сечёт на выдохе.
— Врёшь? — сильнее нажим на плечи.
— Я не хочу, чтобы ты винил себя, Егор. Я же с самого начала знала, что с тобой происходит. Ты сам рассказал. Я была готова к этому.
— Опять врёшь? — поднимаю веки, опускаю взгляд к её лицу. — Готова к боли? К насилию?
— Если есть согласие, то это не насилие, а я сама хотела…
— Чтобы я сделал тебе больно? Чтобы душил? Этого хотела? На это была согласна? — невесомо касаюсь подушечками пальцев красных отметин на шее, медленно теряющих свою яркость, становясь розовыми пятнами. —
