Предатель. Ты врал мне годами (СИ) - Арина Арская
— Я не хочу знать настоящее! — в отчаянии вскрикивает Света, и по ее щекам катятся слезы. — Не хочу!
— Тогда в браке останешься дурой, как я, — смеюсь. — Только дур потом жизнь наказывает.
Богдан медленно выдыхает, глядя перед собой. Глаза — тлеющие угольки гнева.
Вижу, что он сдерживает себя из последних сил.
Раздается тихая мелодичная трель домофона.
— Вероятно, Андрей, — Богдан встает, оттолкнувшись от подлокотников руками. — Кто и должен тебя сейчас успокоить, так это наш будущий зять.
Выходит из гостиной, и Света сдавленно шепчет, вытирая слезы с щек:
— Вы не пожалели меня…
Мне нечего ответить на это обвинение. Да, не пожалели. Да, Света имеет право сейчас злиться и обижаться, но я не хочу, чтобы мы с Богданом на ее свадьбе были родителями в масках со лживыми улыбками.
— Свет! — раздается обеспокоенный голос Андрея. — Я приехал! Что случилось?!
— Не хочу видеть вас на свадьбе! — кидает мне Света и выбегает с громкими всхлипами из гостиной. — Увези меня отсюда! Не хочу быть тут! Не хочу!
Через пару минут все стихает, и ко мне возвращается Богдан. Садится в кресло и деловито закидывает ногу на ногу:
— Ну, теперь ход Андрюши.
— В каком смысле? — недоуменно кошусь на Богдана.
— В таком, — ослабляет галстук, — что он либо справится с истерикой нашей дочери, или нет. Во втором случае Свет отдалится от нас и это будет обида на всю жизнь, а в первом… есть шанс, что оба вынесут свой урок из всего этого.
Согласись, отличный урок от тех, кто был идеальной парой для остальных, — переводит на меня уставший взгляд, — ну, дорогая, ты довольна моей честностью?
Ты этого от меня ждала?
Глава 47. И что нам делать?
Я знал, что однажды бомба “Доминика” взорвется. Как говорится, тайное все равно однажды станет явным, и вместе с этой вековой мудростью я ждал, что в семье моего сына грянет гром.
Так и случилось.
Но я не знаю, на что делать ставку.
На развод или на то, что Люба и Богдан перешагнут этот кризис?
Признаюсь, я не видел в Любе невестку. Сомнительная семья с отцом-игроком, большие долги и порушенные планы беременностью Любы. Не хотел я так рано женить сына.
Он же не нагулялся, не прочувствовал жизнь, в которой много женщин и соблазнов.
Он лишился важного периода своей жизни, в которой мальчик становится мужчиной, а только потом мужем и отцом.
Поэтому я не был удивлен его связи с Кристиной. Он мальчишкой вступил в брак, взвалил из-за любви и упрямства на свои плечи ту ответственность, от которой часто бегут взрослые мужики.
Вот его в какой-то момент и дернуло в сторону.
Люба вряд ли поймет.
Для нее брак и семья — что-то воздушное, мягкое и теплое. Без серьезных проблем и сложностей, которые могут напугать ее и вызвать в ней истерику. Милая и наивная принцесса.
Однако.
Я могу и ошибаться, потому что она не побежала устраивать открытый скандал и отпустила
Аркадия ко мне.
Не стала его втягивать в свои обиды и не искала в ребенке защиту от злого и нехорошего папы.
И в каком-то смысле позволила мне выступить третьей стороной в конфликте, который надо вывести из тайны в правду, но без эмоциональных взрывов, криков и паники, что мир рушится.
— Она так и не сказала, что развода не будет, — Аркадий уже минуту буравит злым взглядом секатор в руке.
— Дай отцу и матери сейчас разобраться между собой.
— Что могло произойти? — переводит на меня взгляд.
— Для начала они между собой должны договориться, — отвечаю спокойно и подрезаю тонкую веточку гортензии, — а потом уже и до вас со Светой очередь дойдет.
— А если реально разведутся?
— Ну, — пожимаю плечами, — значит, разведутся, — перевожу взгляд на бледного Аркаши, — это не твоя ответственность. Если разведутся, то таково будет их решение. Это их жизнь, Аркаша, и сейчас она подошла к той точке, за которой их ждет серьезная трансформация.
— В каком смысле?
— Они посмотрят друг на друга иначе, — откладываю секатор на влажную землю.
— Это можно сказать, будет их второе знакомство друг с другом.
— Фигня какая.
— Зато очень увлекательная фигня, — тяжело встаю, и у меня тихо похрустывают колени.
Хочу на пенсию.
Я готов полностью посвятить себя саду и другим старческим интересам.
— Пошли чай попьем.
— Ты знаешь, да, из-за чего мама и папа поссорились? — спрашивает меня Аркадий и нехотя следует за мной.
— Конечно, — оглядываюсь. — Но посвятить тебя в эту проблему должен отец, но у него есть свои причины все это замалчивать, Аркаша.
Аркадий снимет перчатки и откидывает их на свежую грядку:
— Достали. Прям перед свадьбой Светки и моим поступлением…
— Не перетягивай одеяло на себя, — цыкаю и шагаю по дорожке. — Тебе не шесть лет. Никогда не бывает своевременных проблем. И, вообще, — оборачиваюсь через плечо, — что это ты вдруг о поступлении заговорил? Может, ты просто ищешь причину завалить экзамены?
— Нет, — серьезно отвечает Аркадий. — Просто я растерян и… волнуюсь.
— А что от тебя сейчас зависит?
— Ничего.
— Вот именно, — киваю. — Мы сейчас выпьем чаю в беседке, ты потерпишь мой старческий бубнеж, а у твоих родителей сейчас важная веха в браке. Останутся вместе? То это уже точно до самой смерти. Разбегутся…
Задумываюсь, глядя на Аркадия, который очень похож на Богдана. Очень похож.
Богдан же был таким же сопляком, когда пришел и сказал, что у него будет ребенок и что он женится. Женится, потому что любит, и если я против, то пошел я в пешее эротическое.
Он был таким решительным. Глаза горели, и он был готов против целого мира пойти за право быть с любимой.
