Времена года - Наталья Литтера
– Слушаю, – сказал Илья в трубку и посмотрел на бумагу с цифрами.
– Меду… черт, Илья? Э-э-э… Юльевич?
– Да.
– Это Всеволод Шпельский. Друг Майи. В смысле… однокурсник. Тут, в общем, это…
Илье потребовалось время, чтобы понять, кто это. Голова была занята сложившейся внештатной ситуацией. Но потом он сообразил, что по телефону Май говорит не Май. И дальше стал думать, кто такой Всеволод…
– Контрабас?
– Да, точно! – с облегчением выдохнули на том конце. – С Майкой беда случилась.
Илье казалось, что все его чувства обострены с самого утра. Но он ошибся. Понял это только после слова «беда».
– В десяти словах и адрес.
– Напали на улице. Толкнули в спину. Отобрали скрипку. Мы в общаге.
Пока Сева говорил, Илья отключал компьютер.
– Адрес мне на телефон и оставайтесь там, где находитесь. Я скоро буду, – он уже встал на ноги, – и телефон мне свой – номер.
Нажав на отбой, Илья проговорил подчиненным:
– Фронт работ определен, совещание закончено.
А проходя сквозь приемную, дал указание секретарю:
– Всю важную почту на личный ящик. До конца дня меня не будет.
Уже садясь в «мерседес», услышал звук пришедших сообщений: адрес общежития и номер телефона Севы.
Быстро набрал: «Этаж, комната».
И так же быстро получил ответ.
Июль спешил к Май. Мимо скверов, домов, станций метро, площадей, тормозя только на светофорах и срываясь с места на зеленый.
Он запретил себе чувствовать. Установка только одна – доехать как можно скорее.
Что-то кричала вахтер о пропуске и паспорте. Он не слышал. Пытался преградить путь охранник – Илья просто отодвинул его в сторону. В голове были лишь этаж и номер комнаты. Лишь это важно.
Там его девочка. Там его Май.
Распахнул дверь.
Она сидела на кровати. Растрепанные волосы, огромные бессмысленные глаза, запекшаяся кровь у виска. Его родник.
Илья не видел никого, шел прямо к Майе, не в силах оторвать взгляда от немого горя в ее глазах. Сел прямо перед ней на корточки, осторожно убрал со щеки темные спутанные пряди и тихо-тихо:
– Май?
– Да? – и голос в ответ такой далекий, словно она не здесь.
И он не знал, что сказать дальше. Просто внутри было больно. Он чувствовал ее пустоту. У нее внутри пустота. Он откуда-то знал.
Майя пробормотала: «Хочу спать» – и начала заваливаться на бок. Илья успел ее поймать и осторожно положил на кровать. Потом поднялся на ноги и огляделся. Только теперь заметил Контрабаса и испуганную девушку рядом, наверное, хозяйку комнаты. Кивнул обоим в знак приветствия, затем аккуратно поднял Май на руки и коротко бросил Севе:
– Открой дверь.
Севка открывал потом все двери: и при входе на лестницу, и уличную. И снова что-то пытался сказать охранник и что-то кричала вахтерша. И снова это не имело никакого значения.
Главное – отключить все эмоции и действовать четко.
– Контрабас, ты едешь с нами, – не вопрос – утверждение.
Пока Илья устраивал Май на заднем сиденье и пристегивал ее ремнем безопасности, он тихо-тихо с ней разговаривал:
– Все будет хорошо, девочка. Обещаю. Все обязательно будет хорошо.
Когда Севка устроился рядом, то получил указание следить за Майей в дороге. Перед тем как тронуться, Илья набрал номер секретаря:
– Светлана Егоровна, свяжитесь с клиникой, той, где недавно договаривались об анализах для мамы… да… скажите, что сейчас привезу девушку. Несчастный случай. Пусть будут готовы.
А дальше он обратился к Контрабасу:
– Рассказывай четко и подробно, где и как это случилось.
Сева рассказал, и оказалось, он мало что знает, ибо самого инцидента не видел. Но старался вспомнить все по максимуму.
В клинике их уже ждали. К концу пути Май немного пришла в себя, поэтому на руки девушку брать не пришлось. Она шла сама, поддерживаемая Ильей. Севка остался ждать в фойе на диване, где администратор предложил ему чай, а Илья сопровождал Майю везде. На осмотре. В рентген-кабинете. При наложении шины. Она цеплялась за него, как ребенок, и не выпускала его пальцев из своей здоровой руки. Словно черпала силы. И Илья давал ей эти силы. Если Май не понимала вопросы врача – повторял тихо спрашиваемое. Каким-то немыслимым образом на его голос она реагировала и отвечала почти сразу.
В результате осмотра выяснилось, что у Май сотрясение мозга и трещина в пальце. Даже Илья понял, что, в общем-то, повезло. Потому что не перелом и потому что рука – смычковая. Когда он стал мыслить такими категориями?! Об этом Илья решил подумать потом. Сейчас главное, что Май поправится и будет играть.
Девочке прописали покой и препараты успокоительного действия, потому что сильный стресс был налицо.
На пути из больницы Севу высадили у ближайшего метро.
– До дома тебя не довезу, Майе нужен постельный режим.
Парень был подозрительно бледен, наверное, начал осознавать случившееся в полной мере, но держался хорошо, даже вежливо поблагодарил за помощь.
В машине Май укачало, и они еле добрались до дома. Когда Илья открывал дверь, она буквально повисла на нем. А он все еще не разрешал себе чувствовать. Потому что самое важное – четкие действия. И они были.
Елена Дмитриевна проводила Майю в ванную, помогла ей вымыться, не замочив шину. Илья в это время покупал в аптеке все необходимые лекарства. Когда он возвратился, Май уже была переодета в чистое и уложена в кровать. Елена Дмитриевна заваривала на кухне травяной чай.
– Она все время зовет вас, беспокоится.
Май дрожала, у нее был сильный озноб. А в глазах – страх.
– Посиди со мной, не оставляй меня.
– Я здесь, Май, я здесь.
Наверное, теперь можно разрешить себе все. Когда диагноз поставлен, лекарства куплены, его девочка дома, вымыта, переодета и лежит в кровати. Когда сделано быстро. Теперь можно обнять Маленькую Май, прижать к себе, касаться губами волос и повторять тихо:
– Я здесь, я здесь, я здесь…
Под эти слова она и уснула. А у него внутри все болело. Так, как это болело у нее. Он чувствовал.
И знал, что надо известить родителей. Накрыв спящую Майю одеялом, Илья ушел в кабинет.
Ее отец ответил почти сразу:
– Здравствуйте, Илья.
– Добрый день, Михаил Львович.
Это было сказано легко, а вот дальше… он молчал. В разговоре получилась пауза. Илья никак не мог решить, какими словами рассказать о Май.
– Что-то случилось? – Михаил Львович нарушил молчание.
– Майя приболела, – наконец проговорил он осторожно. – И я думаю, что вы должны приехать.
– Как? Что именно? У нее… температура? Скажите толком!
– Я вас прошу не волноваться, – как
