Итого или грозовые облака (СИ) - Элеонора Лазарева
Натка осталась дежурить и сменить ее должен Витек. Она сидела у костра и думала, как так складываются ее походы, которые не минует неприятность, если так можно обозвать ситуацию. Она знала, что пожары случаются в тайге, что иногда выгорают даже тысячи квадратных километров, но чтобы сейчас, когда она в партии, когда уже готова выйти из похода, все же ее догоняет беда, как бы показывая, что ей не место в такой работе.
— Или это уже мои тараканы зашевелились, — усмехалась она своим мыслям, — а может и правда. Ведь удивлялся же Иван Николаевич, да и другие тоже, что попали в такую переделку в первый раз.
Она тяжело вздохнула и начала вспоминать только хорошее, что было связано с тайгой: ребят той первой группы, их смех и песни у костра. В этот поход она не брала гитару и вообще мало играла, просто не могла взять ее в руки, все напоминало Юрия. Он иногда просил ее, там в Москве, сыграть что- нибудь. Она пела романсы и баллады, а он внимательно слушал, положив подбородок на согнутые колени и прикрыв глаза.
— Обожаю, когда ты поешь, — говорил он тогда, — Голос под гитару завораживает. Чувствуется твоя душа, и она говорит о любви.
А потом целовал так сладко, что голова шла кругом.
Натка вздохнула и подкинула ветку в огонь.
Глава 25
Утром ее толкнула в плечо Валюша.
— Вставай, готов завтрак.
Натка открыла глаза, зевнула и потянулась. Присев, огляделась — все уже были на ногах. Заметив теплый взгляд Иваныча, она кивнула ему и встала. Убежала к реке умыться и вернулась к уже завтракавшим членам партии. Все негромко переговаривались по поводу строительства и слушали советы Иваныча. Выпив по кружке крепкого чаю, мужчины поднялись и пошли в лес, определяясь с работой, а женщины собрали посуду и пошли к реке. Потом выгрузили мешки и свои и остальных, подсчитать оставшуюся еду и разобрать образцы, которые нуждались в пересмотре. Они были записаны, и выброшены, чтобы не утяжелять плот. Все тщательно упаковано в целлофановые пакеты, чтобы не промокли в случае попадания в воду.
В лесу раздавались мужские голоса, стук топоров и шорох падающих стволов деревьев. К обеду, половину плота, как сказал Иваныч, было выволочено на берег, вторую половину хотели срубить до темноты. Отдохнув, они вновь приступили к работе. Натка решила пострелять какую живность к ужину. С ней увязалась и Валюха. Пройдя немного в чащу, они наткнулись на малинник и принялись лакомиться, пересмеиваясь. Вдруг послышался громкий хруст кустарника и визг Валентины. Она продиралась сквозь густые и колкие заросли с выпученными от ужаса глазами.
— Стой! — закричала Натка, — Что случилось?
— Медведь! — кричала та, запутавшись в малиннике.
Натка обернулась, вскинув карабин. На нее смотрели глаза, маленькие злые глаза таежного хозяина. Она отклонила ружье и подняла с ним вверх руки.
— Я не причиню тебе зла, — проговорила она тихо, — уходи, хозяин.
Тот смотрел на нее и не сходил с места. Они смотрели, изучающее, друг на друга. Натка замерла и не сводила с него глаз. Потом медведь как-то смешно фыркнул и потопал в сторону. Еще долго звук его хода слышали испуганные девушки. Облегченно вздохнув, быстро побежали обратно.
— Нечего сейчас шляться по лесу, — отругал их Иваныч, услышав рассказ про медведя, — Хорошо, что его гнал пожар, а могли напороться и на шатуна одиночку. И не дай Боже, что тот уже успел полакомиться человечиной. Тогда будет преследовать долго. Теперь надо быть втрое осторожными. Пока не уйдем с этого места, не отлучаться никому. Если до ветру, то рядом в кусты. И предупреждать об этом дежурного. Понятно?
Все кивали, ошарашенные рассказом девушек и еще интенсивнее строили плот. Уже к ужину он был у воды на берегу. Оставалось только его спустить, и они могли уже не бояться пожара, дым которого мог и приблизиться, если поменяется ветер. Натка, слазив еще раз на высокую сосну, сказала, что дым все еще клубится и уже не так далеко от их стоянки. А пока все готовились ко сну. Утром будет новая ступень их похода — путешествия по реке.
Плот скатывали все вместе, подложив под бревна обрубки от стволов. Столкнув, он ушел полностью в воду, потом слегка всплыл и закачался на волнах. На него аккуратно залез Иваныч, потом и все остальные, погрузив еще и мешки. Плот притоп и потом выровнялся. Мужчины, вооруженные длинными слегами, оттолкнулись от берега и влились в поток реки. Она была достаточна широка, и ее течение довольно быстрое. А пока все приноравливались к экстремальному плаванью — устраивались поудобнее на своих мешках, уже подмокших от воды, заливавших плот, при каждом переступе мужчин.
Так они плыли два часа. Река сужалась, берега поднимались, течение убыстрялось.
— Нет ли там порогов? — закричал начальник Иванычу.
— Не знаю, — откликнулся тот, — Я же не плаваю по реке, я хожу лесом. Что будет дальше, посмотрим, но всем приготовиться. Надо разобрать мешки. И если вдруг пороги, быть готовым к неожиданностям. Если что, грести к берегу.
И он оказался прав — вскоре, за поворотом, река делала изгиб и неслась уже быстрее паровоза, перекатываясь через высокие камни. Нарастал такой грохот, будто тысячи барабанов били вместе.
— Гребите к берегу! — прокричал Иваныч, и мужчины налегли на слеги, пытаясь оттолкнуться от дна и упираясь в бревна плота ногами.
Женщины присели в воду и вцепились в веревки. Несмотря на потуги мужчин, они не могли удержать плот в таком потоке: сначала сломалась одна слега за ней другая, третью вырвала вода, и вот уже плот
