Искушение для грешника (СИ) - Кей Саша
– А я уже говорил, что я нихуя не благородный, Эля, – он жарко дышит мне в шею. – Вот понимаешь, один раз затмение нашло, но я образумился. Сейчас мы перейдем к сладкому, а потом жених испарится с твоего горизонта. Мне нравится и начало, и конец этой затеи.
– Перестань меня там трогать, – делаю я еще одну попытку остановить беспредел, однако, голос мой звучит уже слабее, потому что Раевский таки добрался до кудряшек, и мое тело остро напоминает, что в прошлый раз нам все очень понравилось.
– Элечка, – перемежая слова и поцелуи в шею, бубнит Олег, – Я сейчас Ясон, который добыл золотое руно. Хрен ты меня остановишь, пока не начнешь стонать. А уж потом тем более не остановишь.
Я краснею. Поэт, блин. Мой рыжий каракуль назвал руном!
Достойно ответить у меня не получается, потому что Раевский уже раздвинул пальцем губки и приступил к подлым действиям.
Продолжая ласкать губами горло, шею и ушко, Олег настойчиво потирает горошинку, попавшую ему в руки. Как я ни креплюсь, но коленки слабеют, а мое подрагивание подсказывают Раевскому, что он на правильном пути. И когда, слегка зажав клитор между двух пальцев, Олег начинает скользить по промежности вверх-вниз, надавливая в крайней нижней точке подушечками пальцев на дырочку, у меня все же начинают прорываться стоны.
Закусываю губу, чтобы сдержаться, но Раевский заглядывает мне в лицо, и я подозреваю, что ему прекрасно видно, как он на меня действует.
– Давай, Элька. Прекрати меня мучить, покричи для меня, – хрипло шепчет Олег.
Я мычу сквозь плотно сомкнутые губы. И Раевский применяет совсем запрещенный прием – он меня целует. А от его поцелуев у меня всегда срывает крышу.
Вот и сейчас, стоит ему впиться в мои губы, раздвинуть их языком и ворваться в мой рот, и все. Баста. Все как в тумане.
Тело, натянутое, как струна, само льнет к нему. Не отдавая себе отчета, трусь грудью о его гладкую плотную кожу, она горячая и уже покрыта испариной. Пальцы между ног творят безумие: ласковая пытка клитора меняется на более грубые ласки – Олег мне мою киску, пощипывает губки, кончиком пальца слегка погружается в скользкую дырочку.
Разрывая поцелуй, Раевский хрипит:
– Эля, если ты не хочешь, чтобы первый раз был стоя, пора в постельку. Кошечка, мне срочно нужны твои ноги на плечах.
С трудом возвращаясь я реальность, я осознаю, что Олег меня давно не удерживает. Продолжая нахально возбуждать меня в трусиках, второй рукой он тискает мою грудь, а я, обхватив его за шею, царапаю его затылок.
Не давая мне опомниться, он, убрав пальцы из сладкого местечка, подхватывает меня и усаживает к себе на пояс. Автоматический крепче обнимаю за шею и обхватываю ногами его талию. Лизнув меня в ключицы, Раевский смотрит в мое ошеломленное лицо.
– Пора, Эля Давидовна, пустить меня в твою дырочку, – он несет меня обратно в спальню. – Ты не пожалеешь.
Я ничего не могу ответить на это, потому что на меня накатывает неизведанное доселе состояние. Даже там, на даче, во время его смелых ласк и откровенной прелюдии, я такого не испытывала. Лихорадочное ожидание, трепет, немного страха и понимание, что сегодня не обойдется. Я стану женщиной. Женщиной Раевского. У меня нет сил сопротивляться ему, это не Марк, которого можно приласкать ладошкой и съехать с темы. Олег меня возьмет. И, скорее всего, я буду стонать как он и хочет.
В этот раз Раевский укладывает меня на постель осторожнее. Я молча пялюсь на него широко раскрытыми глазами, а он не церемонясь хватается за край джинсов и стаскивает их с меня. Хмыкает, глядя на носочки в розовых котиках, и лишает меня и их.
Меня почти колотит не то от желания, не от ожидания неизбежного. Я вижу, как в расстегнутых джинсах Олега над резинкой боксеров выглядывает головка члена.
Господи, да он даже у него в белье не умещается!
Он меня порвет!
Но когда Раевский сам снимает джинсы вместе с боксерами, я понимаю, что дар речи ко мне вернется не скоро.
Я не смогу это принять!
Не отрывая глаз от его органа, делаю вялую попытку отползти. Олег, проследив за направлением моего взгляда, самодовольно хмыкает.
– Да, Эля. Ты все правильно поняла. Ты привыкнешь.
Он подтягивает меня за ноги к краю кровати и присоединяется ко мне.
Пристроившись между ног и погладив скользкую щелку, Раевский тискает мою попку и придвигает ближе к себе.
– Элечка, согни ножки и расставь пошире, – просит Олег, не отрывая взгляда от моей киски.
Как под гипнозом я выполняю указание, хотя чувствую себя неловко. Это так стыдно, чувствовать его дыхание на влажных складочках. Я не знаю, куда деть руки, в отличие от Раевского. Оглаживая мои бедра с двух сторон, он перебираются на живот, тянутся вверх и накрывают мою грудь. Горячие ладони сминают пышную плоть, а его язык проникает между налившихся срамных губ.
Олег не ходит вокруг да около, обведя языком клитор, он сразу начинает его посасывать, и меня выгибает дугой. Ноги разъезжаются шире, и больше у меня не возникает вопросов, что делать с руками. Я то царапаю простыни, когда он втягивает пульсирующую жемчужинку в рот, то хватаюсь за его голову, когда он с усилием начинает меня вылизывать по всей промежности. А когда его язык начинает ритмично погружаться в мою норку, мне начинает трясти в прямом смысле слова. Это ужасное чувство неполноценности, когда ты понимаешь, что внутри должен так двигаться орган покрупнее, он должен заполнять, доставать куда-то глубже, чтобы принести облегчение.
Раевский прекращает свою пытку на одну минуту.
– Отлично стонешь, Элечка. Но я хочу, чтобы ты покричала.
И он подушечкой пальца надавливает на клитор и начинает его вращать, погрузив два других пальца в мою пещерку на фалангу. К своему стыду, я действительно перехожу от постанывания к более громким звукам.
Я чувствую, что каждый мой стон откликается в Раевском дрожью. Вижу, что, лаская меня одной рукой, второй он подрачивает своего монстра. И вот Олег не то не выдерживает, не то решает, что я готова его принять, он нависает надо мной.
Мои плечи у него на плечах, как он и хотел.
Он слышит мои стоны, как и хотел.
Головка члена скользит вдоль моей промежности, и я дрожу, как он и хотел.
И сейчас он меня возьмет, как и хотел.
Глава 51. Неизбежное
Я знаю, что в первый раз бывает больно. Катюха, помнится, после первого раза ревела и говорила, что вообще не понимает, зачем люди на это идут, когда можно просто целоваться и тискаться. Дескать, это не только больно в начале, но и потом совершенно никчемушно, стыдно, неловко и неприятно. Потом ее мнение, конечно, поменялось. Правда, когда заходила речь о мужской силе Краснова, она разговор всегда переводила. Может, и к лучшему, что они разошлись.
Морально я готова, книжки читаю, фильмы смотрю, но мне все равно немного страшно.
Раевский втискивается в меня. Он старается делать это медленно и даже бережно. Больно. Его грудь серебрится капельками пота. Его плечи напряжены.
Закусываю губу и стараюсь сосредоточиться на жилке бьющейся на шее Олега.
– Элька, я могу сейчас пожалеть тебя и отступить, но не хочу…
Когда головка оказывается внутри, болезненно распирая меня, он прижимается губами к моей шее и толкается.
У меня даже слезинка выкатывается. Олег сцеловывает ее.
– Моя.
Замерев во мне, он покрывает лёгкими поцелуями моё лицо, трётся щетинной о моё колено на его плече и снова целует меня. Поначалу нежно и легко, не извиняясь, а успокаивая, но на долго его не хватает, и поцелуй становится всё глубже, всё настойчивее, и я забываюсь, перестаю ощущать, как член подрагивает внутри меня.
Отдаюсь этой страсти, подчиняюсь его зову, жадно отвечаю, сплетаясь с ним языком. Я хватаюсь за плечи Раевского, надеясь найти в нём опору сейчас, когда мой мир пошатнулся и изменился навсегда.
Потребность Олега во мне сейчас так ощутима, что я теряюсь в этом поцелуе. Мне снова становится жарко, и я не сразу понимаю, что Раевский уже осторожно двигается во мне.
