Научи меня верить - Елена Архипова
– Или ты хочешь рассказать моей дочери о том, что ты признаешь ребенка Будько Маргариты Львовны, дашь ему свою фамилию, назначишь отступные его матери, а ему самому алименты, и вы спокойно после этого разведетесь? Так ты планировал?
Что мог Александр сказать на эти слова генерала? Мол, то, что это мой ребенок, надо еще доказать? Звучало так себе, если честно. Кстати, не факт, что Марго вообще беременна.
Тихий же продолжал говорить:
– И вот, ты решишь свои проблемы с Маргаритой Львовной, и уже тогда, спустя год, ты будешь готов к новым отношениям. На этот раз с моей дочерью. Год, потому что та мадам вряд ли отпустит тебя легко и быстро. Впрочем, ты и сам это прекрасно понимаешь, вижу, что не дурак. Или ты хочешь рассказать Олесе о том, что ты теперь один воспитываешь двоих семилетних детей? Да ты у нас уже многодетный отец получаешься! И судя по тому, что ты ратуешь за семейные ценности, ты своих детей не бросаешь. Похвально. Молодец. Заглаживаешь и исправляешь таким образом все, что наворотил в молодости? – крупная ладонь генерала легла на ту самую тонкую папочку, лежащую перед ним на столе.
Не надо быть гением, чтобы догадаться, что за данные были собраны в этой папке. Перед генералом лежала папка с данными биографии Александра. И можно было быть уверенным в том, что в ней была собрана вся его жизнь: от первого, выбитого им еще в первом классе, зуба до адреса спортзала, в который он ходит два раза в неделю.
Генерал же тем временем продолжил свой монолог:
– Хотя то, что ты воротил еще семь лет тому назад, конечно, ни в какие ворота не лезет. Да и не сильно уже молодым ты тогда был, согласись. Пора было уже давно за ум взяться, а не ввязываться в сомнительные сделки с криминальными личностями. И это я еще не говорю о том, КАК ты с другом и его дочерью собирался поступить.
Генерал замолчал, глядя на Александра. Молчал он не потому, что ждал возражений или, того пуще, оправданий от него. Не было у Александра ни возражений, ни оправданий. И они оба это знали.
– А вот теперь скажи мне, Александр Михайлович Петров, ты сам хотел бы, чтобы твоя единственная и любимая дочь стала женщиной такого, как ты? – задал генерал риторический вопрос. – Думаю, что нет, не хотел бы ты этого. И повторюсь: сменить номер телефона, а заодно и сократить круг лиц, которому ее новый номер известен – это была целиком и полностью инициатива Олеси.
– Я Вас услышал, и я все понял.
Александр встал из-за стола и вышел не прощаясь. Кого интересует политес, как, впрочем, и его собственные чувства? Правильно, точно не генерала Тихого, защищающего свою единственную дочь.
С того памятного дня прошло три месяца, а Александру казалось, будто разговор этот состоялся вчера. Олеся не покидала его снов, но прав был ее отец, такого, как он, с его багажом ошибок, эта светлая и чистая девочка точно не заслуживала.
Умом он это понимал, а вот сердце не отпускало, и Олеся приходила к нему каждую ночь, называла его «Мой Саша», произнося его имя на свой манер, растягивая гласные и улыбаясь. Она тянулась к нему за поцелуем как в то их единственное утро. И там, в своих снах, он отвечал ей на ее поцелуи нежно, горячо, страстно.
А потом он просыпался. Один, в своей постели, с бешеным стояком. И дело было не в том, что после Олеси он не был ни с одной женщиной. Других он не хотел. Не мог. Даже в мыслях не видел рядом с собой другую. Дело было в том, что хотел Александр только ее, свою нежную и чистую девочку Лесю.
Сбросить утреннее напряжение можно было двумя известными способами: самоудовлетворение или контрастный душ. Для первого он был уже не в том возрасте. Александр просыпался, понимал, что Леси рядом нет, и шел под контрастный душ.
Сегодняшнее утро не было исключением. Впрочем, нет, было.
Сегодня они с Марго едут в центр гинекологии. То, что они оба с бывшей любовницей уже далеко не в том возрасте, когда обычно становятся родителями, понимал, казалось, только он один. Как и то, что у таких родителей, как они, многократно возрастает риск родить детей с серьезными проблемами здоровья. Для того, чтобы не проходить через весь ад с лечением, а чаще с элементарным поддержанием жизни ребенка, необходимо было сдать анализы. И ему, и Марго.
Его возраст, употребление им не только алкоголя, сигарет, но и прочих средств, одурманивающих и отравляющих организм и рассудок, могли наложить след на его гены. Марго тоже не была монашкой ни в молодости, ни сейчас. Для таких, как он и Марго, давно уже придумали подобную диагностику здоровья плода.
То, что заодно выяснится не только пол будущего ребенка, но и то, является ли Александр отцом этого ребенка – это уже был другой аспект. И знал о нем, похоже, не только Александр.
– И ты, и я мы оба здоровы. Не буду я через это проходить! – верещала Марго, услышав от него информацию о том, что он записал их на диагностику и на сдачу анализов. – И анализы у меня в порядке! Ты просто не веришь мне, а потому пытаешься навредить нашему еще не рожденному крохе!
– Не неси ерунды, Марго! Для плода эта диагностика абсолютно безвредна. И отвечая на твой первый вопрос, скажу: да, не верю. У нас с тобой всегда был только защищенный секс. В тот единственный раз, что резинка порвалась, ты сама устроила мне скандал и побежала к гинекологу с утра пораньше. Что изменилось сейчас? Резко захотелось от меня родить? С чего бы вдруг, Ри-та? И не надо мне сейчас рассказывать сказки о том, что ты сама не понимаешь, как так у нас с тобой получилось сделать ребенка через презерватив! Прям-таки непорочное зачатие на современный лад! Марго, спорить бесполезно. Я уже записал нас на прием. Анализы будем сдавать оба. Если ребенок здоров и если он мой, значит, будешь рожать. Не брошу. Могу даже совсем его забрать.
– Что? Я так и знала, что ты отберешь у меня моего крошку! – нашла новую тему для истерики его бывшая любовница.
– Хватит устраивать спектакль! Мы оба знаем, что ребенок тебе не нужен, как и то, что мать из тебя никакая!
– Хорошо. Я докажу тебе, что это твой ребенок! – сдалась совершенно
