По следам невыученных уроков (СИ) - Евстигнеева Алиса
Но Савицкий умеючи проигнорировал последние слова, проведя ладонью по моей щеке, убирая с лица разметавшиеся волосы.
-Ксюшка…
О этот шёпот, выворачивающий всю душу наизнанку, которому я не умела сопротивляться.
-Да там и рассказывать-то нечего, честно.
Но Пашка выжидающе молчал, продолжая водить пальцами по моему лицу. И я вдруг поняла, что хочу… Сама хочу ему всё рассказать. Хочу чтобы хоть раз в жизни кто-то понял всё то, что я нагородила у себя в голове.
-Я же тебе уже говорила, что была своеобразным ребёнком? - спросила и почувствовала, как пересохло в горле. Интересно, если я сейчас сбегу на кухню за водой, воспримет ли он это как трусость?
-Тебя обижали?
-Да нет. На самом деле у меня было много друзей. Просто мне всё никак не удавалось найти своего места среди них. Ну… как тебе объяснить? Наверное, я просто была одной “из”, не имея ничего примечательного, а мне очень хотелось быть… кем-то. А ещё я росла слишком стеснительной, слишком удобной, слишком правильной. Этакая девочка-одуванчик с надеждой, что все вокруг поступают по совести. Это как у Стругацких: “Счастья всем даром и пусть никто не уйдёт обиженным”. Меня до сих пор тянет рыдать, если я сталкиваюсь с мировой несправедливостью.
-И это плохо?
-А ты вспомни. Сам же говорил, что люди всегда поступают исключительно в соответствии со своими интересами. А я… Нет, я не такая дура, чтобы верить во всеобщее равенство и честность. Но это не мешает мне переживать. Я, наверное, поэтому и чувствовала себя какой-то не такой. Когда вокруг считалось нормой думать о себе и своих выгодах, я неожиданно стеснялась своей доброты.
-И при чём тут любовь?
-При том, что мальчики с такими не встречаются, с такими дружат, и то… потому что это удобно. Я же всегда поддержу, помогу, выслушаю. А мне очень хотелось нравиться. Но вечно это заканчивалось какой-то глупостью - несмешными шутками, детским лепетом, неумелыми заигрываниями или ещё чем-то… странным. Каждый раз, когда мне нравился какой-то мальчик, я думала лишь об одном: как выглядеть адекватной в его глазах. Со временем это превратилось в установку не показывать своих чувств, не демонстрировать своей симпатии, потому что это уж точно не взаимно. Знаешь, так-то я была очень влюбчивой, но никогда не позволяла себе увлечься кем-то по-настоящему, поскольку боялась, что ему, ну, мальчику, это не понравится. Как если бы мои чувства к человеку могли чем-то опорочить его.
Странно, но говорилось легко. Вернее на душе-то как раз было тяжело, но откровения будто сами просились наружу.
-Бред не говори, - вдруг строго потребовал Паша, вызвав у меня ещё один приступ острого желания прижаться к нему.
-Да, ты прав, бред, - улыбнулась я мягко, - но переживалось это вполне реально.
-Вечно ты себе проблем насочиняешь, - проворчал Савицкий, после чего с жаром добавил. - Ксень, да для любого будет честью, если ты обратишь на него внимание!
Наверное, это должно было ободрить меня, но это его “для любого” сильно резануло слух. Для любого, не для него. Но я не позволила разрастись этой мысли, запихав её куда подальше.
-А потом? Ты же выросла.
-Выросла, но если ты думаешь, что это что-то меняет, то зря. Потому что со временем эта фигня становится лишь сильнее, только принимает иную форму.
Продолжать оказалось сложнее, поэтому я невольно зависла, окончательно заблудившись в своих чувствах. Из ступора вывел Савицкий, коснувшийся моих губ нежным поцелуем, словно делясь своими силами.
-Его звали Юра, и мы повстречались уже после университета, - продолжила я, когда смогла восстановить своё дыхание после Пашкиного приступа нежности. - А ведь он мне толком даже не нравился. Скорее… просто был не противен. Он проявлял знаки внимания, такие прям классические. Ужин в кафе, букет цветов… Все вокруг оживились. Мол, смотри, Ксюша, какой хороший парень. Не пьёт, работящий, за тобой ухаживает. Присмотрись. И я правда старалась. Старалась найти в нём плюсы, и их действительно было не мало. Но больно уж на арифметику походило. И всё вроде бы было так… И да, я согласилась встречаться, потому что так надо было, потому что пора было, потому что… мне самой хотелось. Вот только я не учла одного - мне хотелось абстракции, а не конкретного человека.
-Ты себя заставила? - с напряжением в голосе догадался капитан.
-Не то чтобы… Скорее убедила, что это правильно, что так надо. И знаешь, что самое стрёмное? Я не почувствовала вообще ничего, даже стыда не было. Я лежала под Юркой, ощущая его касания, движения, и всё ждала, что вот сейчас должно накрыть, хоть что-то же должно прийти? А мне пусто. Ещё и притворяться надо было, что всё хорошо, что… мне понравилось. Короче, Паш… Я такая дура.
И разревелась. Неожиданно и абсолютно беззвучно, лишь уткнувшись в Пашину шею. Ну точно идиотка. Клиническая. Попыталась отвернуться, но он не дал, всё сильнее прижимая к себе.
-Ты ушла от него?
Вместо ответа коротко отрицательно мотнула головой.
-Ох, - только и смог, что выдохнуть Савицкий.
-Нет, ушла, конечно же, - поторопилась объясниться я. - Но не сразу. Полгода я убеждала себя, что всё хорошо. Что это в принципе нормально - строить отношения на доводах разума.
-А потом?
-А потом мы с мамой как-то гуляли по магазинам, и она пошутила, что пора готовить приданое. Я представила, что вот так вот… всю жизнь в этой пустоте и проживу… аж дышать забыла как правильно. В общем, с Юриком я рассталась уже на следующий день. Причём в глазах окружающих это выглядело как моя глупая блажь. Ибо чего мне ещё не хватило? А ведь и он меня не любил, я это в момент расставания очень чётко определила. Когда он весь такой уравновешенный поинтересовался: “А что, собственно, было не так? Может быть, обсудим?”. Я не специалист в чувствах, но по-моему, так быть не должно. В общем, поклялась я, что больше ничего из себя изображать не буду, поднапряглась и через пару лет взяла ипотеку, купила квартиру, кота завела. И опять все сказали, что лучше бы мужика, только мне уже всё равно было. Я вроде как научилась считать себя нормальной. Взрослая. Самостоятельная. Женщина.
И вновь молчание, разбавленное Пашкиным тяжёлым дыханием и моим периодическим шмыганьем носом.
Я была готова отдать всё что угодно, лишь бы узнать, о чём он сейчас думал. Но при этом сильно сомневаясь в том, хочу ли этого на самом деле. Его рука беспрерывно гладила меня по волосам, успокаивая, укачивая, поддерживая. Экран телефона уже давно погас, мне казалось, что я просто растворяюсь в этой темноте, поражённая одной элементарной мыслью. Что Пашкино мнение сейчас… вторично. Главным итогом этой ночи было то, что я сама приняла свою историю.
-Ксюшка.
-М?
-Ты… замечательная. Самая-самая.
Мои губы дёрнулись в подобии улыбки.
Для Пашки эти слова значили многое, и с моей стороны было бы нечестно ждать от него большего. Но я знала, что однажды мне и этого станет мало. А пока… пока можно было свернуться калачиком у него под боком и уснуть долгожданным сном.
Глава 22
Лето подходило к концу, как и мой отпуск. На душе поселилась лёгкая грусть с предчувствием неминуемости надвигающихся перемен. И скорое возвращение в школу тут было вовсе ни при чём. Но осени я так или иначе опасалась, словно лето было гарантом наших с Пашей отношений, и стоит мне лишь выйти на работу, то есть вернуться к обычной рутинной жизни, как всё случившееся рассеется, подобно дымке.
Савицкий, каким-то образом прекрасно понимающий моё состояние, на это лишь ухмылялся и между делом ставил перед фактом, что никуда он деваться не собирается, ибо его и тут неплохо кормят. А меня каждый раз подмывало задрать голову кверху и поинтересоваться: “Почему он?!”. Ответов не было, в отличии от Пашки, такого единственного и такого невозможного.
***В то утро он опаздывал. Мы проспали, и если бы не голодный кот, скорее всего, проспали бы ещё сильнее, а так… А так Пашка всего лишь раздражённо метался по квартире, отсвечивая своим задом в очередных плавках с Суперменом. Мы же с Филей, который таки получил свой завтрак (покормить кота в этом доме считалось святым), продолжали валяться в постельке и наблюдать за разворачивающимся действием.
