Бывший. Сжигая дотла (СИ) - Кей Саша
– Этого достаточно, – кивает своим мыслям дядька. – Сергей Михайлович уже вылетает. Думаю, завтра будет здесь. Мы вам еще позвоним, Дмитрий Сергеевич.
Мы? То есть никто не собирается вызывать полицию?
То, что мужик не следователь, хотя у него явно полицейское прошлое, я понимаю отлично.
– Матери не говорите пока, – хмурится Горелов. Безопасник еще раз кивает и оставляет нас.
Рэм, который до его ухода сидел тише воды, ниже травы, подает голос.
– Ты как? Я что-то могу сделать?
Дима мотает головой.
– Нет, брат. Мне сейчас ничего не надо.
Они обнимаются. Крепкие мужицкие объятия, которые вызывают у меня слезы. Не знаю, почему.
– Не реви, принцесса. Тебе еще штопать своего героя, – усмехается нарочито бодро Рэм.
Он сваливает так же. Через окно. Вот вроде взрослые, а в такой ситуации ведут себя, как дети.
Вздохнув и собрав всю волю в кулак, я обрабатываю спину Горелова, поражаясь тому, что единственный целый кусок у него там, где набита татуировка.
Мои прикосновения так осторожны, что я не всегда понимаю, прикоснулась ли я на самом деле. С опаской заглядываю в лицо Демона, боясь увидеть на нем гримасу боли, но вижу, что он блаженно улыбается.
– Ты чего? – настороженно спрашиваю я. – Что смешного.
– Просто хорошо, что ты рядом…
Придурок, небось, обезбол действует. Я злюсь, и в то же время в груди разливается тепло.
– А теперь в душ, – постановляет Демон, когда я заканчиваю свою возню.
– Какой душ? – вскидываюсь я. – Тебе сегодня нельзя!
– Я не могу идти спать таким грязным, – возражает он.
В этом есть некая правда.
– Я сама тебя искупаю…
Он поднимает бровь, в глазах его вспыхивает знакомый блеск.
– Э… Нет! Это тоже сегодня нельзя! – пытаюсь остановить я полет его мысли, но руки Горелова уже забираются мне под одежду.
– Ты же не оставишь меня? – спрашивает он.
И в его вопросе так много смыслов.
Сегодня я поняла, что я никогда не смогу уйти от него на совсем. А еще я запомнила тот ужас, когда просто на секунду представила, что Димки больше нет в этом мире. Если нет Демона, то краски для меня выцветают, все лишается ценности.
Я смотрю в его лицо и просто качаю головой. Не оставлю.
Зрительный контакт не разорвать. Мы снова одни в пустом доме. Есть только он и я. То, что мы сегодня испытали, через что прошли…
Я не замечаю, в какой момент Димка начинает меня целовать. Я вспыхиваю, пылаю, и никакие мои правильные «нельзя» не имеют значения.
Мы горим друг для друга, все остальное сжигая дотла.
Эпилог
Демон
2 месяца спустя
Солнце печет, как проклятое.
Огромный букет оттягивает руки.
Да где она провалилась?
Написала же пятнадцать минут назад, что все закончилось… Ничего не меняется, копуша из копуш.
Я ее у ЗАГСа потом столько же ждать буду?
– Может, в машине пока посидишь? – посмеивается Рэм, глядя, как я переминаюсь и потираю ноющее бедро.
Он теперь дразнит меня капитаном Сильвером, когда я, пользуясь своей травмой, выдавливаю из Инги еще немного ласки. Я теперь, как наркоман, постоянно требую дозу. Мне нужно, чтобы она все время ко мне прикасалась.
– Нет, – вздыхаю я. – Должна же она наконец выйти.
– Чего морщишься?
– Да зло берет. Она могла закончить Госунивер, а заканчивает Пед. Ничего, в магистратуру подает обратно к нам.
– Слышал, того урода все-таки уволили?
– Да. Крестная постаралась, чтобы скандал не замяли. Жена, кстати, от него ушла опять. Думаю, с концами. Так что все. Сегодня Инга получила диплом, и может возвращаться в Гос. Ни одна сука косо на нее посмотрит.
– Кравцова перевелась на заочный, говорят, не выдержала буллинга.
– Плевать. Мне все равно, что там происходит сейчас у Кравцовой. Ленка пыталась мне что-то рассказать, про то, как ей несладко в доме отчима, но какое мне дело? Пусть идет работать и снимает квартиру.
Рэм кривится. То ли ему тоже противно про нее думать, то ли все-таки жалеет. Не буду уточнять, чтобы не ссориться. С друзьями у меня сейчас напряг.
Словно читая мои мысли, Рэм делится:
– Вчера к моему старику приходил отец Зверева. Надеялся, что тот за Санька перед твоим отцом слово замолвит. Не прокатило.
– Даже если б замолвил, нихрена бы не вышло. Так что у них остается выбор: или сам идет в ментовку, пишет чистосердечное и садится, или идет на тот же срок в психушку.
Рэм кивает. Здесь у нас с ним полное единодушие. Нам обоим хочется выбить ему оставшиеся зубы.
Ну наконец-то!
Из дверей главного корпуса выпархивает сияющая Воловецкая.
Она так счастлива, что это видно невооруженным глазом, и у меня болит сердце, такая она красивая. Идеальная. Моя.
Рэм открывает заднюю дверь моей новой тачки, чтобы достать из сумки-холодильника шампанское.
– Блядь, ну почему не нормальная тачка, а пенсионерская? Что за семейный седан? Вы что? Плодиться уже собрались?
Подлетевшая Инга, которая в этот момент наматывается мне на шею, краснеет и прячет лицо в розах.
– Ты мне много не наливай. На глоточек только. На удачу.
Рэм вытаращивается на нас и скисает.
– Ну понеслось… Сначала ты, потом Дан…
Я ржу.
– Скоро твоя очередь.
Рэм смотрит зверем, но сегодня я верю в лучшее.
Меня переполняет эйфория, шарашит из меня бесконтрольно.
– Я люблю тебя, – шепчет мне Инга на ухо.
И я отвечаю ей чистую правду:
– Я без тебя жить не могу.
