Амиль. Сделай меня... своей (СИ) - Лена Голд
— И что? Я не стану скрывать наши отношения, Ксюша. На развод ты уже подала.
— Дело не в этом, — качаю головой, не в силах сделать шаг. — Мама тоже тогда нас увидела. Все ему… Рассказала. Я боюсь, Амиль. Он может своих псов на нас натравить.
— Глупая ты моя девочка, — смеется Амиль, поглаживая мое лицо. — Рядом со мной никто не посмеет тебя тронуть. А меня тем более. Давай-ка улыбнись. Не хочу, чтобы какие-то гондоны испортили нам настроение.
Глава 24
Кажется, я начинаю привыкать к такому утру. Когда ты, едва проснувшись, чувствуешь ее взгляд на себе. Или как прикасается долго, пока уверена, что ты спишь.
И я, черт возьми, рад, что она справляется с этим дерьмом, которое свалилось на нее. Хотя убить сукиного сына, ее бывшего мужа, хочу не раз. Чтобы воскресить — и так по кругу, пока не буду удовлетворен по полной.
Отбрасываю эти мысли и наслаждаюсь ею снова. Вот только сегодня она юрко уползает до того, как я пытаюсь ее схватить.
— Ну и куда же ты собралась? — хриплым от сна голосом спрашиваю, пока что не открыв глаза.
— Так и знала, что ты не спишь, — тут же прыгает под одеяло назад, снова сплетаясь свои стройные ножки с моими.
Крепко обнимаю ее и начинаю целовать, пока Ксюша не заливается смехом.
— Прекрати, Амиль.
Обожаю свое имя в эти моменты. Походу, влип я конкретно и вдобавок радуюсь данному факту, как мальчишка.
По сути, на данном этапе, когда у меня полно дерьма в фирме из-за этого гондона Глущенко, ее смех лучшее лекарство. Даже, наоборот, подстегивает уничтожать его еще более изощренно.
— Может, сегодня ты останешься дома, и мы не будем выходить отсюда никуда? — спрашивает и обцеловывает мое лицо.
Сжимаю сильней тонкую талию, снова удивляясь, какая она стройная.
Глажу ее бока, и машинально одна рука двигается к плоскому животу. Ксюша либо делает вид, что не замечает моих поглаживаний, либо реально просто не подозревает, что я сейчас трясусь от этого действия. Пока не понимаю, от чего больше. От счастья или страха.
Я хочу этого ребенка. Хочу, чтобы я был родным отцом, а не тот подонок. Но в то же время готов принять этого малыша ради Ксюши и воспитать его как своего.
— Пойду приготовлю тебе завтрак, — говорит еле слышно.
— Это превращается в ритуал, — закидываю ее на себя сверху. — Мне больше нравилось, когда ты оставалась подо мной до последней минуты.
— Тебе не нравится, как я готовлю? — хмуро, но наигранно спрашивает.
Ну что за девушка?
— Ксюш, я предпочту еще разок тебя трахнуть и ходить полдня голодным, чем сытым, но не удовлетворенным.
Смеется мне в шею и уползает.
Смотрю, как одевается, чуть стесняясь, но, благо, не уходит. Этот вид слишком мне нравится.
— Но на вопрос ты мне так и не ответил Алиев, — сурово тычет пальцев в зеркало, заплетая волосы, где явно видит мое отражение.
— А ты подойди ко мне, я тебе на ушко скажу.
— Нет. Ты меня снова разденешь, и мне придется заново себя в порядок приводить. Так что отвечай, лежа в кровати, — дерзко вскидывает подбородок.
— Не исключено, — подбиваю подушку кулаком и облокачиваюсь на нее и спинку. — Зато ты услышишь то, что желаешь.
— Ну, Амиль, — тянет буквы, а сама все ближе оказывается ко мне. Невинно ресницами хлопает.
Кладу ее так, чтобы она была ближе к моему лицу и шепчу на ухо, поглаживая по голове:
— Мне нравится все, что ты делаешь. Абсолютно все, — вытягиваю прядку и наматываю ее на палец. — Особенно как ночью ты встала красиво и изогнулась. Повторишь снова?
Смеюсь, когда она, вспыхнув от смущения, вскакивает, натягивает одеяло мне на голову.
— Ты невыносим.
Недолго лежу, проследив, как стройная фигурка скрывается за дверью спальни, а после беру в руки телефон и смотрю непрочитанные от Зверя и… Твою мать.
Мариб. Разговорчивый засранец прислал СМС:
«К одиннадцати будь в офисе».
Встаю и шагаю в душ, а потом спускаюсь к завтраку. Но, подойдя ближе к повороту, слышу звонкий смех моих дорогих сердцу женщин.
Встаю так, чтобы не было меня заметно, и наблюдаю за ними.
— Я знаю, что ты стоишь там, Амиль. Выходи, — окликает мама.
— Ну каждый раз одно и то же, — выхожу к ним и целую обеих в щеки. — Хотел подслушать немного, о чем вы тут общаетесь.
Сажусь за почти накрытый стол. Делаю глубокий вдох, собрав ароматы готовой еды.
— У тебя взгляд слишком ощутимый, как у твоего отца, — улыбаясь, отвечает мать, но я вижу и слышу грусть в ней.
Она скучает по нему, и ей тяжело даются их разлуки.
Ксюша подхватывает тарелки, расставляет на всех. Видно, что немного скована, но все же я снова чувствую гордость за нее.
— Кстати, раз уж мы тут все собрались, пора и о свадьбе поговорить, — громко заявляю я.
Обе они смотрят на меня пристально, пытаются уловить сарказм или юмор, но я серьезно.
— Что? — отвечаю на их взгляды. — Такое золото легко приберут к рукам, глазом не успеешь моргнуть. К тому же года солидные. Пора и тебе, мам, о внуках думать.
— Ну я-то о них уже с десяток лет думаю, — садятся обе за стол.
Ксюша настороженно наблюдает за разговором, пока я не притягиваю ее вместе со стулом к себе ближе.
— Тогда можешь быть спокойна. Сейчас первого родим, пойдет сразу второй и третий. Ксюша обещала.
— Я? Амиль, — смущается-то как, даже краснеет.
Самое забавное, что после того, как я завожу разговор о свадьбе, они обе к концу завтрака распланировали ее почти до мелочей. Правда, больше всего мама свои мечты вслух произносит. Ксюша, кажется, немного в шоке.
Нужно головой думать и предложение ей сделать в первую очередь. А свадьбу когда угодно сможем сыграть.
