Поздравляю, ты победил! (СИ) - Ася Северова
Зеленоглазка: “Ну и пошляк же ты))”
Дамир: “Уж какой есть.”
Зеленоглазка: “Да, какой есть. Самый лучший!))”
Дамир: “Малыш, продолжишь в том же духе, разверну тачку и помчусь домой, застану тебя в кровати еще совсем тепленькой и разомлевшей после сна… Ты такая сладкая…”
Зеленоглазка: “Дамир, прекрати))) Ты меня дико смущаешь!”
Дамир: “Поздно смущаться, малыш. Я уже не только все видел, но попробовал тебя всю на вкус… Буквально прошлой ночью…”
Зеленоглазка: “Аааааа, ты сводишь меня с ума! Все, прекращай.”
Зеленоглазка: “Ты едешь к Сереже на квартиру?”
Дамир: “Не, его там нет, заезжал. К родителям еду. Он однозначно там. Ну все, малыш, уже приехал. До встречи.”
Зеленоглазка: “Жду)) Сереже привет)”
Дамир: “ОК”
Паркуюсь около родительского особняка, выхожу из машины. По пути к дому здороваюсь с охраной. Глянув в сторону открытого гаража, понимаю, что дома не только отец и мама, но и Серый — его тачка тут.
— Сынок! — мама радостно встречает, едва успеваю открыть дверь в дом. — А я из окна заметила твою машину. Ох, как же рада тебя видеть. Совсем пропал, не заезжаешь. У тебя все хорошо? Ты не болеешь? Хорошо кушаешь? — засыпает вопросами, а я обнимаю ее и улыбаюсь. Соскучился.
— Привет, мам.
— Здравствуй, — тепло улыбается мне мама и поглаживает рукой по щеке, возвращая на мгновение меня в детство.
— Отец дома?
— Да, они с Сережей в кабинете общаются, — чувствую, что мама немного напрягается.
— Что-то случилось? Серый давно приехал?
— Пару дней назад, — мама внезапно всхлипывает и по ее щекам бегут слезы. — Ох, Дамир…
— Мам, ты чего плачешь-то?
— Ты иди, иди к ним, сынок. Отец хотел тебе сам звонить после обеда и пригласить к нам. Ты знаешь, мне кажется, что у Сереженьки неприятности, но эти два упертых лба отказываются мне что-либо рассказывать.
— Мамуль, я тебе больше скажу, — крепко обнимаю. Она у меня миниатюрная и легкая как пушинка. Прямо как моя Ника. — Теперь этих упертых лбов трое. Даже если у мелкого засранца неприятности — разрулим! — твердо заявляю, подмигиваю и ухожу в сторону кабинета под тихие мамины возмущения о том, что наградил же ее Бог такими упрямыми мужем и сыновьями.
Подойдя к кабинету, стучу в дверь. Эта привычка заложена с раннего детства. Родители всегда приучали нас с братом к тому, что личные границы нужно уважать. Они всегда стучались в двери наших комнат, несмотря на то, что мы были еще мелкими шалопаями. Но и мы с Серым неизменно следовали этому правилу.
— Войдите, — слышу грозный голос отца за дверью. Вхожу. — А, это ты, сын! — отец встает со своего кресла и выходит из-за массивного рабочего стола. Подходит ко мне, пожимает руку и по-отечески обнимает. — Ну, здравствуй, Дамир, здравствуй, сынок.
— Привет, пап. Как дела? — смотрю в хмурое лицо отца и понимаю, что дела-то, собственно, не очень. А уж когда ко мне лицом, наконец, поворачивается, Серега, что до этого момента сидел спиной ко входу и упорно пялился в окно, я убеждаюсь окончательно в том, что произошел какой-то глобальный пиздец. — Оп-па! И кто это тебя так разукрасил, брат?
Я, если честно, в шоке! Нет, не так, я в ахуе от открывшейся мне картины. На лице брата нет ни одного живого места, просто заплывшее месиво. Правая рука в гипсе от пальцев до локтя, на левой гипс наложен лишь на два пальца. Блять! Урою того, кто это сделал.
Подхожу к нему, сажусь на стул напротив.
— Говорить-то можешь? — молча кивает. — Кто это сделал? Опять чей-то рогатый муж?
— Нет, — хрипит и говорит совсем тихо. Заметно, что ему трудно и больно шевелить челюстями. — С этим видом развлечений я завязал, — хмыкает и резко жмурится от боли, слизывая выступившую на губе каплю крови.
— Тогда объяснишь, может, в какое дерьмо ты вляпался?
— Это не дерьмо! — дерзит, засранец! — Я девушку защищал, — добавляет чуть тише.
— Охуеть просто! — взмахиваю руками и подрываюсь с кресла. — Это что там за телка такая, что тебя так отметелили?
— Нехер ее так называть! — брат также как и я резко поднимается с кресла, на котором сидел, и подлетает ко мне. — Тебе напомнить, как ты Нику защищал в клубе? Что, забыл уже, в какой ярости был тогда?
— Но тогда Я отмудохал того утырка, а тут отмудохали ТЕБЯ!
— Так совпало, — опускает взгляд и отходит, снова падает в кресло.
Блядь, смотрю на него и охреневаю. Как так получилось, что какие-то отморозки так отходили моего брата?! Почему он не позвал меня? Всегда ведь так было. Что он скрывает? Кто были те уроды? Или кто та девушка?
— Колись давай, — усаживаюсь рядом.
— Проехали.
— Нет, блядь, мы не проехали, Серый! Я хочу знать, что за уроды превратили твое лицо в фарш, а ты сейчас сидишь и мнешься, не рассказывая о них. Серый, — чуть понижаю голос и кладу руку на его плечо, — брат, ты же знаешь, что вместе разрулим все. Просто расскажи, что произошло.
Серега смотрит на меня и молчит. Долго молчит. Я успеваю прокрутить в голове цепочки вероятных событий и проблем, что последуют за ними. Отец сидит в своем кресле и тоже молчит, позволяя нам поговорить. Видимо, сам еще не до конца в курсе всего.
— Да я сам виноват, — напряженную тишину нарушает Серый. — Был не в том месте, не в то время, влюбился не в ту девушку…
— И кто же она, если “не та”?
— Дочь прокурора местного.
— И? В чем проблема-то?
— В том, что папаша ее против меня. Видите ли, его лучший друг носит рога, а я являюсь первопричиной их появления. Ну, он наплел все это дочери, она на меня обиделась, трубки не брала. Динамила меня почти неделю. А потом через ее сториз я узнал, что она в клуб поперлась со своими подружками-блядями. Вырядились так, словно в смену ночную заступают. И не в какой-то мажористый, а,
