Мой палач. Реквием (СИ) - Екатерина Ромеро
— Я…я защищал тебя! Я тебя щенком подобрал и сделал мужиком! Посмотри на себя, ты стал идеальным! Это я тебя воспитал!
Хрипит Булат, держась за кровоточащее плечо, но мне его совсем не жаль. Я забыл, что такое жалость. Благодаря ему.
Снимаю ствол с предохранителя.
— Ты меня тварью воспитал. Лучше бы ты меня вместо них убил! Я бы молился на тебя, а теперь сдохни, сука.
Три выстрела в сердце твари и пули заканчиваются. Булат замертво падает на землю, а я чувствую, как по щекам стекают слезы.
Вот и все.
Теперь осталось только одно чудовище, и это я.
***
Возвращаюсь к машине. Где-то гудит полиция, а значит, пока валить.
В салоне тепло, Виктор на всю печку врубил и сидит с Амели на руках, которая громко хнычет.
— Порядок, Тимур?
— Да. Это Булат мою семью зарезал. Ты был прав тогда, что Ася не виновна. Ни в чем. Совсем ни в чем. Я убил его. Зачистить только надо.
Чеканю, чувствуя, что на грани. Мне хуево, но сначала ребенка надо вернуть Асе. Остальное потом.
— Ладно, я понял, на бери девочку и поехали. У нас самолет. Времени вообще в обрез. Иди к папе, малышка.
Виктор к Амели говорит, а она видя меня, еще сильнее реветь начинает. Совсем еще ребенок. Даже трех лет нет.
— Неет! Я не хочу! Он не мой папа! У него шлам…стлашный шлам!
— Малыш, к маме отвезу. Иди сюда.
Перехватываю девочку на руки, сажусь с ней.
— Что по следам, Виктор?
— Заметут. Чисто будет, не переживай, но вам уехать надо будет. Срочно и очень далеко.
Киваю.
— Спасибо, что подстраховал.
— Ну не зря же я зарплату получаю.
Набирая скорость, хвалит себя Виктор, тогда как я крошку эту на руках держу. Сжалась в комок вся, сопит в две дырочки. Конечно, она мне не доверяет. Хоть я настоящий ее отец, кроме Булата она не знала никого.
Замираю, когда девочка глаза свои поднимает на меня и ладонь маленькую к лицу моему прикладывает.
— У тебя такой стлашный шлам! Как у чудовища с мультика!
Маленькие холодные пальчики касаются кожи, а мне орать хочется. Дочь моя. Я даже не поверил сразу, а теперь когда нашел ее, отпустить от себя не могу.
— У тебя ручки замерзли.
Проверяю ножки. Холодные. Черт возьми.
Куртку свою расстегиваю и как обезьянку маленькую, прикладываю к своей груди. Ася так грелась всегда, эта малышка тоже… должна согреться.
— Погрейся об меня. У тебя ручки и ножки замерзли. Не бойся. К маме отвезу.
Услышав слово “мама” Амели глаза на меня свои поднимает, и я вижу в ней себя. Свое отражение чудовища.
— У меня нет мамы.
— Есть. И она очень…очень скучает по себе.
После этого девочка больше не хнычет, а удобно устроившись у меня на груди вскоре начинает дремать. Я же глаз сомкнуть не могу. Я должен вернуть дочь Асе. Это все, что я могу сделать для нее теперь.
Глава 27
Сегодня все никак успокоится не могу, я жду Беса, но его нет весь день и вечер, и я буквально не отлипаю от окна. В доме все притихли. Виктор тоже куда-то резко сорвался, а Маргарита держит рот на замке.
Не понимаю что происходит, но чувствую, что что-то неладно. Бес не мог так резко пропасть, что случилось…Не знаю, но ловлю себя на мысли, что хочу его увидеть. Просто увидеть, несмотря на то что ненавижу, что желаю ему смерти в муках все равно, хочу просто убедится, что он жив.
Какое-то внутреннее предчувствие не дает уснуть. Сама не знаю что это, поэтому просто жду, когда Тимур вернется. Я не позволю демону так просто уехать, пока он не покажет мне могилу дочери.
Я прихожу в себя ночью от какого-то звука. Скрипят ворота и подбежав к окну вижу, как во двор быстро заезжают машины. Три авто и его первая…Бес вернулся.
Тут же вскакиваю с кресла и включаю свет. Меня всю колотит. Я не знаю, что там произошло, однако требую объяснений. Я больше не хочу здесь быть пленницей. Или пусть к могиле дочери отведет или пусть казнит. Мне все равно уже честно, но и жить так тенью в этом доме я больше не стану.
Слышу тяжелые шаги по коридору, а после дверь комнаты распахивается и я вижу его. Мрачный, собранный, напряженный. Бес стоит на пороге, окидывая меня серьезным взглядом.
— Не спишь?
— Где ты был?
— Не важно. Подойди.
Не знаю почему, но я слушаю его и осторожно подхожу к Бесу, в то время как он медленно расстегивает свою куртку и достает оттуда…девочку. Очень маленькую, темноволосую и перепуганную. Она сонно протирает глазки, обхватив Тимура за торс ножками и ручками, точно крошечная обезьянка.
— Кто это…
Онемевшими губами, на грани лезвия ножа.
— Наша дочь, Ася. Это она. Иди к маме, малыш.
От шока я даже пошевелится не могу. Вижу только, как Тимур отрывает от себя эту крошку и передает ее мне прямо в руки. Девочка при этом начинает хныкать и волчонком смотрит на меня.
— Тимур…
Слезы выступают на глаза, когда взяв ее на руки, я смотрю в лицо этой крошки. Те самые глазки, тот самый носик и родинки две под нижней губой. Тот самый запах. Ее. Родной. Невозможный. Моя доченька. Это она.
— Амели…Боже мой…Амели!!!
Ноги не держат и я опускаюсь на пол вместе с ней. Заливаясь слезами, я целую доченьку, как ошалелая, обнимаю, к себе прижимаю, вдыхая родной сладкий запах малышки. Моя, моя, моя!
— Моя…моя девочка, жива, жива, доченька мояяя!
Амели не спешит даваться мне в руки. Она замирает как дикий зверек, опасливо поглядывая как меня, наверное, как на сумасшедшую.
Она меня не узнает, не знает меня и это ножом по сердцу режет, однако прекратить целовать ее сейчас не могу. Я так скучала, так скучала по ней! Я думала, что никогда ее больше не увижу, что навсегда…потеряла ее.
Негромко хлопает дверь и подняв голову я вижу, что Бес вышел. Без единого слова он просто…оставил нас двоих.
***
Согревшись, малышка успокаивается и на удивление, долетаем мы без ее слез. Эта крошка почти всю дорогу обнимает
