Не тихоня (СИ) - Лаванда Май
Вскоре паркуюсь возле вуза и шагаю к корпусу, где и располагается студенческая библиотека. Часы на экране телефона показывают две минуты десятого. А это значит, что рабочий день Одарии только-только начался, и посетителей быть ещё не должно.
Так и оказалось. Меня встретила полная тишина, и даже сама стойка библиотекаря оказалась пуста. Осматриваю библиотечное пространство и, наконец, замечаю знакомую фигурку между стеллажами. Крылова копается в книгах на полках, а на меня не реагирует. Невозможно было не услышать, как я вошёл и не увидеть меня сейчас. Она продолжает меня игнорировать.
— Привет, — подхожу тоже к стеллажу, но становлюсь по другую сторону так, чтобы он стоял между нами.
Ну, так, на всякий случай.
— Угу, — отвечает угрюмо.
— Ты читала мои сообщения или просто отметила прочитанными?
— Читала.
— Злишься на меня?
— Злюсь.
— Ты же знала, что я дурак. Вот тебе первое подтверждение.
— Впервые ты это сам признал.
— Только в связи с данной ситуацией. Не знаю, как так вышло, что Кирилл выудил из меня информацию без особого напряга и даже без прямых вопросов. Хитрый, однако.
— Не недооценивай ни его, не других наших одногруппников.
— Тебе видней, ведь ты знаешь их дольше, чем я.
— Не нужно много проводить времени с людьми, чтобы понимать, что близко подпускать к себе можно далеко не всех. Но можно веселиться. А веселье, как ты понимаешь, временно покинуло меня.
Удивительно, но, кажется, девушка не отказывается от разговора со мной. Хочет тоже что-то сказать? Будет ли это «что-то» позитивным и приятным?
— Временно?
— Конечно. Не думал же ты, что я вся такая бедняжка решила уйти в вечный мир траура.
— Дело в трауре?
— У меня нет желания веселиться, пока не решено одно дело… И сочувствие мне не нужно, — Крылова вновь возвращает высокомерные нотки в свой голос.
— Расскажешь, что у тебя случилось?
— С чего мне это делать?
— С того, что ты ночевала в моей постели, и мне не всё равно.
— Не всё равно? Это такие слова ты теперь используешь? — она скептично и даже насмешливо усмехается.
Я вижу широкую улыбку Одарии по другую сторону книжного стеллажа в проёме между верхушками книг и следующей полкой. Мне хочется спросить её: «А какие ещё слова ты ожидала в ответ на свои грубости?». Но вместо этого протягиваю руку ладонью вверх в этот самый проём, как бы приглашая к перемирию и говорю:
— Да, именно такие. Вообще, я и сам должен кое-что рассказать.
— Это точно, — отвечает девушка и кладёт свою ладонь поверх моей. — И начни с того, какого чёрта ты нарушил наш уговор о том, что сексом мы можем заниматься только друг с другом?
— А вот сейчас я не понял, — теряюсь.
Одария отнимает свою руку, лишая меня тепла, и обходит стеллаж так, чтобы оказаться прямо передо мной.
— Я вот тоже не поняла. Что за Кристина, которая тебе всё время звонит и строчит сообщения?
— Откуда ты про Кристину знаешь? — я прямо таки опешил.
Крылова могла разве во время нашей встречи в парке аттракционов увидеть имя моей бывшей, когда я отклонил входящий вызов. Но… сообщения?
— Мне больше интересно, зачем ты её скрываешь. Сам же хотел, чтобы мы только друг с другом имели связь. Что за идиотизм? Передумал? Я теперь тоже могу коллекционировать любовников? — смотрит с вызовом и не скрываемой злостью.
— Подожди ты! Кто тебе про Кристину сказал? Это моя бывшая, и отношений с ней я давно никаких не имею. О ней, кстати, и хотел рассказать, на случай если…
— На какой случай? — Одария грозно щурит глаза.
— На случай если она или кое-кто из наших одногруппников наплетут тебе какую-нибудь чушь.
— Какого чёрта вообще происходит! — девушка начинает раздражаться по-настоящему. — Каким образом кто-то из наших одногруппников связан с твоей якобы бывшей?
— Они вроде как со Стёпой имеют общих знакомых и иногда общаются.
— Стёпа? Шалун что-ли?
— Он.
Стёпа и оказался тем самым одногруппниеком, который уже давно знает наш с Одарией секрет. Он сам мне вчера написал в «Вконтакте» после того, как чат группы 621 взорвался от новости обо мне и Крыловой. «Спасибо» Ермолину, которого я «поблагодарил» уже сотни раз за сутки.
— Артём, — Одария опирается боком на книжный стеллаж, скрестив руки, и шумно вздыхает, — не уводи нас от моего вопроса куда-то в сторону. Почему ты нарушил наш уговор?
— Я же сказал, что никаких отношений с Кристиной не имею!
— А как ты объяснишь её сообщение с благодарностью за то, что ты составил ей компанию? Я видела оповещение на экране твоего телефона в нашу последнюю ночь.
— А компанию только в постели можно составить? По себе судишь? — огрызаюсь.
Честно, даже сам злиться начал.
— А где ты ей компанию составил? А главное: зачем?
— Об этом я и хочу рассказать. Сколько у нас примерно времени до прихода первых посетителей?
Помимо злости я вижу заинтересованность на лице девушки. Злится, но хочет, чтобы я прояснил ситуацию. Значит, не всё ещё потеряно?
— Примерно полчаса. Но их в воскресенье много не будет, так что в любом случае тебе никто и ничто не мешает объясниться.
Звучит как: «Ты просто обязан мне сейчас всё рассказать».
Так мы оказались вдвоём за стойкой библиотекаря. Просто поставили второй стул для меня, и я начал свой монолог.
Я рассказал о начале отношений со своей одноклассницей, Кристиной, в школьные годы. О том, как мы с ней встречались, и о том, как расстались. Рассказал, что одним из главных поражений и разочарований в моей жизни стало то, что произошло на выпускном после окончания школы и одиннадцатого класса.
Тот выпускной я ещё, пожалуй, долго не смогу забыть…
В арендованном кафе громко играла музыка, а половина воздушных шариков либо сдулись, либо просто лопнули. Мы, уже бывшие школьники, тоже, как эти самые шары: половина пьяна, а другая половина, глядя на всё творящееся безобразие, ещё только начала пробовать алкоголь. Кто-то даже впервые в своей жизни. Нам было весело, и даже некоторые присутствующие родители вошли в раж, обособившись своей собственной отдельной компанией за другим длинным столом.
Я тогда был с матерью и отчимом, с которыми тогда был ещё в нормальных отношениях. До этого самого вечера…
До момента, пока я не потерял из виду Кристину.
— Кто-нибудь видел Кристину? — ходил я по душному залу и спрашивал у всех, но никто не мог точно ничего сказать.
То на улице, говорят, то вообще домой уехала. Без
