Измена. Бежать или остаться (СИ) - Ирина Романовская
Испепеляющим взглядом прожигаю Баженову. Всего пару секунд назад эта гадина расстегнула свой полушубок и выставила напоказ глубокий вырез своего парадно-полетного платья.
— Да как ты? — возмущается опешившая Баженова.
— Сядь! — рявкаю я, обдавая блондинку теперь уже ледяным взглядом.
— Каролина, поговорим наедине, — в женский диалог внезапно вклинивается Назар.
Вернув на лицо улыбку, вскидываю голову ко все еще стоящему у столика Горскому.
— Да погоди ты. Еще успеем поболтать. Впереди такой увлекательный перелет будет, ух. Жду не дождусь. А пока дай мне насладиться компанией этой прекрасной женщины и вашего сына.
Несмотря на молчание моей собеседницы, я продолжаю тараторить без остановки обо всем на свете и ни о чем конкретном. Веду себя, вероятно, не самым адекватным образом. Но мне плевать.
Зеваки за соседними столами, с любопытством следящие за разворачивающейся драмой, постепенно выдыхаются от моей болтовни и возвращаются к жеванию своей еды или бегут, очнувшись, на свой рейс.
Секундная стрелка на стене ресторана неумолимо приближает нас к вылету. Чем ближе этот злосчастный рейс, тем медленнее я говорю.
Когда диспетчер на все здание оглашает начало посадки на наш самолет, я первой вскакиваю с места.
— Ну, что Господа, в добрый путь? — хриплым голосом в последний раз весело восклицаю я.
Наш квартет вместе с уснувшим в коляске Мирославом движется в сторону выхода к трапу. Вокруг нас собираются остальные пассажиры рейса.
Няню, Аннет и Мирослава приглашают одними из первых на борт. Мы с Назаром остаемся топтаться в конце очереди. Молчим. То смотрим себе под ноги, медленно продвигаясь вперед, то бросаем друг на друга многозначительные взгляды.
— Ваш посадочный талон, пожалуйста.
Смотрю на широкую улыбку встречающей бортпроводницы.
В груди выжженное поле. На плечах неподъемная ноша. Я собственными руками закапываю себя в землю. Зачем?
— Я не полечу, — накрываю холодными пальцами руку мужа, мешая ему передать посадочные талоны.
Глава 35
Каролина.
— Уходите прочь! — хрипло кричу я, высунув пол головы из-под одеяла.
С трудом поднимаю веки. Солнечные лучи, попавшие на роговицу, ослепляют. Проклинаю всё и всех из-за диких зайчиков, лишивших меня на какое-то время нормального зрения. Чтобы не раздражать глаза еще больше, заползаю обратно в свою одеяльную берлогу.
— Горская, открывай эту чертову дверь, или я вызываю МЧС. Мое терпение уже на нуле.
Даже через дверь и одеяло я слышу, насколько решительно и серьёзно настроена Александра. Вот только ни страха, ни трепета перед ее словами я не чувствую.
— Иди домой, Саша. Со мной все хорошо.
— Каро, пожалуйста, впусти нас в комнату, — в противовес Саше, Ира использует подвластные ей ласку и нежность, — мы тебе привезли куриный бульон и твой любимый чизкейк со смородиной.
— Я не хочу есть, — мое бормотание глушится протестами пустого желудка.
Пытаюсь вспомнить, когда я ела в последний раз. Вчера? Или все-таки позавчера? Все равно.
— Повторяю: уходите!
Саша начинает тарабанить кулаками по двери. Мои барабанные перепонки начинают судорожно ныть, умоляя прекратить эти пытки. Прячусь от раздражающего звука под подушками. Не помогает. Глухой звук проникает даже через эту плотную пенополиуретановую пену «с эффектом памяти».
Какой толк от этих супермодных, дорогущих, ортопедических подушек, если они не могут помочь с простым шумоподавлением? Отбрасываю в сторону бесполезный прямоугольник в наволочке и сажусь прямо.
Саша продолжает тарабанить в дверь, угрожая вызовом всех экстренных служб. Ира, которая пришла вместе с ней, старается утихомирить бойкую подругу. Они ругаются между собой, тем самым еще больше нарушая мое самовольное заточение и спасительное уединение.
— Как же они достали, — бормочу себе под нос, нехотя спуская ноги с кровати.
Ладонями растираю опухшие веки, пальцами слегка шлепаю себя по щекам. Нужно собраться с силами и дойти до этой двери, чтобы разогнать девочек по домам.
— Я же сказала, что никого не хочу видеть? Зачем вы приперлись? — распахнув двери, впиваюсь убийственным взглядом в своих подруг.
— Полный песец!
— Саша! — возмущенно перебивает Ира.
— Что, Саша? Ирка, ты хоть теперь видишь, что мы не зря сюда приехали? «Не надо ее трогать, не надо ей мешать. Каролина сама нам позвонит, когда будет готова. Бла, бла, бла», — Саша пародирует Иру, активно жестикулируя руками. — Видишь, в каком она состоянии из-за своего благоверного муженька? Её ни в коем случае нельзя оставлять одну. Мало ли что взбредет в ее…, — рука Саши касается моих спутанных и немытых волос. Подруга морщит нос, заглядывая мне в глаза. — Только не говори, что тебя еще надо в душ толкать?
— Прости, Каролина. Мы правда очень за тебя переживаем.
Ира вместе с Александрой быстро проскальзывают в мою спальню.
— Как хотите, — хлопаю дверями и возвращаюсь под свое теплое и безопасное одеяло.
— Тут срочно нужен свежий воздух.
Саша раздвигает шторы в разные стороны, позволяя солнечным лучам окончательно захватить комнату. Провернув ручки в нужное положение, она быстро устанавливает обе створки большого окна в положение проветривания.
— Кто вас впустил?
— Сами вошли/Мария, — перебивая друг друга девочки выдают противоположные ответы.
— Предательница. Я уволю её сегодня же.
— Только после того, как поешь и умоешься.
Выдаю недовольный рык и накрываю голову одеялом. Пусть делают что хотят, лишь бы меня не трогали.
Я не хочу ничего делать. У меня нет сил на притворные улыбки и радость этому миру, когда моя личная сказка разрушена до основания. Вся эта новогодняя мишура, гирлянды и нескончаемый Jingle Bells, которыми окутана столица в первых числах января действует мне на нервы.
Нет никакого новогоднего чуда. Бессовестное и беспощадное вранье. Не существует ни Святого Николая, ни Санты, ни Деда Мороза, ни Йоулупукки и других бородатых дедков, которые якобы в Новогоднюю ночь и в Рождество разносят чудеса по планете.
Это все сказки для маленьких и наивных дурочек, таких как я. Отголоски здравого смысла постоянно твердили мне, что Назар ни за что не бросит болеющего сына в другой стране ради того, чтобы встретить со мной начало Нового года за праздничным столом. Я не слушала саму себя, продолжая упрямо надеяться на несбыточное чудо. За что и поплатилась.
Сидя у окошка в праздничном платье, я ждала, что вот-вот откроются ворота и автомобиль мужа медленно въедет в наш двор. Сидела до последнего удара курантов, ожидая его появления. Теребила накрученные волосы, кусала покрытые красной помадой губы.
Ждала. Ждала. Очень его ждала.
Ровно в полночь мой мобильный телефон оглушил весь дом громкой мелодией входящего звонка. Я не стала сбрасывать вызов. Ответила и безжизненным голосом поздравила мужа
