Первые (СИ) - Иоланта Палла
Сердце ухает вниз. Глухо работает в районе пяток, пока Жанна говорит о том, что у меня мог родиться брат.
— Я сообщила ему. Визжала от радости и счастья. И он поехал к нам. Сорвался внепланово. Я… Я не могу объяснить тебе словами, что я чувствовала. Парила. Летала, а потом авария… На фоне большого стресса случился выкидыш. Я страдала, Лиза, да, но не резала себе вены, как выставила все Лена. Я толком не помню, что говорила тебе, что делала. Помню лишь кровь и свой крик. Я не хотела, чтобы так получилось, но после этого умом тронулась… Лечилась, да. Пила таблетки и… — Жанна прерывает свой рассказ, делает глоток чая, а я чувствую, как работает сердечная мышца. Гулом в голове отдает. Её слова ядом пропитывают клетки. Дышать тяжело. — Я думала, что приведу свое состояние в норму и заберу тебя, но… Мне показали, что без меня тебе живется лучше. Я хотела большую счастливую семью и всех потеряла в результате. Я не пытаюсь оправдаться сейчас. Я могла вернуться в любой момент, но мне не хватало смелости. Лена так сорвалась, когда я после лечения приехала. Сказала, что я мастер ломать психику детям. Так все вывернула, что я и сама в это поверила. Нашла в себе силы посмотреть тебе в глаза только через несколько лет, но и это не было правильным решением. Я и сейчас периодически прохожу лечение, Лиза, и ты правильно поступила, что уехала. Из-за моего одержимого желания вернуть себе хотя бы дочь ты пострадала. Мне жаль. Правда. Очень жаль.
Жанна замолкает, а у меня рябит перед глазами. Прижимаю руку к губам и не сдерживаюсь. Начинаю плакать.
44
Милые Ушки
Сегодня мой мир в очередной раз сотрясается. Не просто дребезжит, а с силой раскачивается. Я ударяюсь о его стенки, болезненно скукоживаюсь и пытаюсь смягчить столкновение, обняв себя руками. Слез больше нет. Есть лишь дыра в грудной клетке. Она постепенно затягивается, но боль не уходит. Мне сложно принять правду, особенно, когда ее озвучила мама. Я состыковываю все слова, действия и последствия. Картинка получается отнюдь не радостная. Мне плохо.
Жанна не стала настаивать на своем присутствии и после нашего разговора, когда я успокоилась, сразу же покинула квартиру, оставив легкий аромат парфюма и горький привкус во рту. Я все понимаю, но перевернуть привычный уклад и отбросить обиду в сторону не так просто, как может показаться. Я буквально ломаю себя. И пока не могу слепить новую версию Лизы, как бы мне этого не хотелось.
Телефон лежит передо мной. Я жду, что Маршал снова проявит инициативу. Не хочу выглядеть навязчивой. От каждого уведомления вздрагиваю и разочаровываюсь. Да, есть желание поговорить именно с ним, поделиться этой болью, которая сжигает внутренности дотла, но я не решаюсь набрать его номер. Что-то мешает. Будто по рукам бьют. Так и лежу в темноте, глядя на смартфон, будто он по взмаху волшебной палочки оживет.
Около полуночи экран загорается, показывая мне имя абонента, который рьяно добивается моего внимания.
— Ин, — выдыхаю, принимая вызов. Включаю громкую связь, потому что в руках нет сил, как и во всем теле. По мне будто катком проехали. Несколько раз. Туда-обратно. И так раз сто.
— Как дела, подруга?
— Великолепно, — сухо отзываюсь. Бодрый и заряженный голос Ростовой никак не действует на меня.
— С Маршалом виделись? Он искал тебя, Лабукову звонил. Что-то случилось?
Из меня лишь тяжелый вздох вырывается. Не знаю, как нахожу в себе силы рассказать Инне обо всем, что произошло. Она охает и ахает, после чего решает резко сорваться ко мне. Конечно, я понимаю причину ее активности. Ростова не хочет находиться дома с родителями, которые давят на нее и указывают, как поступить лучше, с кем общаться и за кого замуж выходить.
Поднимаю свое тело, стараюсь ни о чем не думать и принимаю холодный душ, чтобы хоть немного взбодриться до приезда Инны. Она врывается ко мне, как ураган. Глаза горят. На щеках румянец. От той Ростовой, которая уныло вешала нос, не осталось и следа. Даже пугает такая кардинальная перемена.
— Помиритесь, — таков ее вердикт. — Я ему звонила, чтобы дополнить, что разговор о твоей матери, что ее видели, но он не ответил. Глупо так получилось.
Пожимаю плечами. Я, сама того не понимая, надавила Антону на больное место. Да, я еще не забыла о выставке, о том, как он поступил, зачем это сделал. Да, я опасаюсь, что история вновь повторится, но сейчас эти сомнения меркнут. Я хочу оказаться с ним рядом, обнять, уткнуться носом в плечо и дышать им. Глубоко. Во всю мощь своих легких. С Маршалом я мгновенно успокаиваюсь. Осознание бьет током по клеткам. Сразу становится жарко. Стыдно за свое молчание и попытку скрыть разговор с его отцом.
— А она все не успокаивается, — гневно выдает над ухом Инна и припечатывает телефон к кровати, — может, отмутузим ее за углом, а?! Бесит!
Я перевожу взгляд на экран. Там Кристина радостно визжит, на заднем плане Антон… Видео короткое, но посыл понятен без слов. Он снова с ней…
— Лиз, ты чего?! Понятно же, что эта крыса опять вам поднасрать решила! — Ростова трясет меня за плечо, но я лишь губу кусаю, пытаясь погасить внутри каждую эмоцию. На сегодня их слишком много. Я уже не могу справляться. — Сейчас, — цокает Инна, брет телефон и набирает кому-то, — тебя не учили быстрее брать трубку?!
— Наташ, харэ, — усмехается Кирилл. Вместе с его голосом из динамика летят другие звуки. Музыка. Смех. Визг. — У нас тут весело. Приедешь? Скрасишь мне вечерок, любимая.
— Иди к черту, олень, лучше скажи, что там Кристина творит?! — нетерпеливо осведомляется Ростова, а я перестаю дышать в ожидании ответа. — И каким боком рядом с ней Антон?
— Каюсь, — зевает тот в трубку, — сам ему позвонил. Русланова дичь творит, а успокоить ее может только Тоха.
— В смысле дичь творит?
Ростова скашивает на меня взгляд и пожимает плечами, мол, видишь, а ты переживаешь.
— В прямом, Наташенька, — Кирилл тяжело вздыхает, — пьет все, что ей подсовывают, танцует на столе, сдергивает с себя одежду. Весело, в общем.
— А сам ты не мог ее успокоить? Обязательно Маршала втягивать? У него так-то девушка есть, или ты забыл?
— Какая ты грозная, любимая, — посмеивается Лабуков, — нет. Эта… Кх-м-м-м, девушка меня не слушает. Да и возиться с
