Сводные. Любовь вопреки - Анастасия Градцева

— Осталось продержаться два часа.

— Ага. Хочешь, пойдем на улицу? У меня уже голова от этого нудного джаза раскалывается, терпеть его не могу.

— А мама любит, — возразила я.

— И отец любит, — усмехнулся Ник. — Похоже, что они и правда нашли друг друга. Так что, идем? 

— Не уверена, что это хорошая идея, — вздохнула я и машинально обхватила себя руками. В коридоре было прохладно, и моя кожа покрылась мурашками. На улице, даже в пальто, я моментально замерзну.

Ник мазнул взглядом по моим плечам. Взгляд был раздраженный и недовольный. Я поежилась.

— Идиотское платье, да? — со вздохом спросила я. — Но мама так уговаривала его надеть, что я сдалась. 

— Зря, — коротко уронил Ник. 

Я повернула к нему голову, ожидая продолжения фразы, но он замолчал и больше ничего не сказал. Так и осталось неясным, что именно было зря. Зря я сдалась? Зря мама уговаривала? Зря я считаю платье идиотским?

— Пойдем на улицу, я курить хочу.

— Я замерзну.

— Не замерзнешь. Обещаю.

Я вдруг покраснела, представив, что Ник сейчас будет греть меня. Обнимать крепкими теплыми руками, прижимать к широкой груди и жарко дышать мне в шею. Но все оказалось более прозаично.

Он притащил откуда-то плед, устроил мне гнездышко на скамейке, а мои ноги в тонких колготках и туфельках дополнительно укрыл своим шерстяным пальто. 

— А ты? — растерянно спросила я. — Холодно же.

— Мне — нет, — Ник стоял в смокинге, высокий, широкоплечий, бесконечно элегантный, и задумчиво курил, пуская дым в прозрачный осенний воздух. 

Какое-то время мы оба молчали. 

— Странно, что у них на свадьбе только друзья, правда? — неловко спросила я. — Никаких родных. У вас… у вас их тоже нет?

— Почему? — Ник удивленно обернулся. — У отца есть родители, они живы, просто живут очень далеко и им по состоянию здоровья тяжело куда-то ехать. Отец отгрохал им шикарный дом, постоянно деньги посылает, работников нанимает, а они все равно каждый год сажают клубнику и помидоры. Сами. И нас угощают, когда мы летом приезжаем. Я слышал, что отец собирался к ним ехать вместе с Леной на Новый год. 

— Здорово, — пробормотала я, немного уязвленная тем, что мама мне ничего такого не рассказывала.

— Можем и мы с тобой туда поехать, — вдруг сказал Ник.

— Мы? Вместе? — у меня перехватило дыхание.

— Ну да… ты же теперь тоже член семьи. Моя… сестра.

— Точно. Сестра, — эхом отозвалась я. Настроение снова испортилось. 

— А у вас нет родственников? — продолжил Ник разговор, будто не замечая моего помрачневшего лица.

— Где-то есть, наверное, — передернула плечами я. Несмотря на плед и пальто, мне снова стало зябко. — Но мы с ними не общаемся. Совсем. Так что наша семья — это я и мама. Все.

— Теперь еще и мы.

— И вы, — через паузу согласилась я. 

— Твоя мама будет фамилию менять, — внезапно сообщил Ник. — На Яворскую. А ты отказалась.

Последняя фраза прозвучала наполовину вопросительно, поэтому я кивнула. 

— Отказалась. Сам же хотел, чтобы в универе никто не знал о том, что я твоя…сестра.

Слово жгло губы, потому что было отчаянным враньем. Я ему не сестра. Никогда не была и не буду. И именно поэтому мне не нужна его проклятая фамилия. 

— Кроме того, мне нравится, как звучит Алиса Никитина, а Алиса Яворская — уже не то, — нарочито беспечно проговорила я и вдруг словно в первый раз услышала свою фамилию. Никитина… 

Чья ты? Никитина. Господи, это ж надо, чтобы так совпало.

Но Ник, видимо, настолько редко слышал эту форму своего имени, что даже внимания не обратил.

— Алиса Яворская, — вместо этого пробормотал он, помолчал и жестко добавил: — Ты права. Не звучит. 

Глава 19. Встреча

Алиса

Я кружила вокруг озера с камерой в руках, пытаясь поймать момент, когда золотая звезда кленового листа оторвется от ветки и мягко спланирует на воду. Вот эту секунду мне и хотелось запечатлеть, но пока не получалось. Один раз я от волнения дернула рукой, и кадр получился смазанным, а во второй раз листок отнесло в сторону внезапным порывом ветра, и он упал куда-то далеко, в камыши. 

Но я не теряла надежды, тем более что терпения у меня было достаточно. Во всяком случае в том, что касалось фотографирования. Ник смеялся и говорил, что если бы я с таким старанием изучала экономику, уже давно была бы лучшей студенткой. Но при этом продолжал помогать мне с домашними заданиями и даже пару раз заводил речь о том, не хочу ли я сменить специальность. 

Я бы, может, и хотела, но кто мне даст? Мама сделала испуганные глаза, когда я об этом заикнулась, и тут же горячо зашептала, что дядя Слава уже такую кучу денег за меня заплатил и что надо хотя бы попробовать.

Но что тут пробовать? Можно подумать, у меня от этого какие-то новые мозги вырастут. Потому что уже имеющиеся никак к экономике не прикладываются, хоть тресни. 

Я посмотрела на чертов клен, который, кажется, совсем передумал опадать, махнула рукой и села на влажную от недавнего дождя скамейку. Я уже начала замерзать, но в дом идти не хотелось. Там наверняка уже Ник вернулся…а видеть его после вчерашнего — как нож в сердце. 

Я ведь до этого все еще продолжала надеяться. Несмотря на все его слова, несмотря на мягкое терпеливое поведение старшего брата, несмотря на то, что он снова начал пропадать где-то ночами… Потому что видела, что ему не все равно. Видела, что он заботится обо мне. Как умеет.

И вчера, когда я решила взбодрить загрустившую Олю и утащила ее на вечерние посиделки в уютном баре с живой музыкой, Ник мне позвонил. Сам.

— А ты где, мелкая? Девятый час, а тебя дома нет. 

— Мы с Олей сидим в баре, бухаем по-черному и обсуждаем мужиков, — отрапортовала я. Хотя пили мы