Кристина Лорен - Темная дикая ночь
На ней черный в белый горошек бюстгальтер, приподнимающий ее полную и округлую грудь. Она стаскивает с меня футболку и прижимается ко мне грудью, и, даже зная, что сейчас произойдет, я никак не мог подготовиться к тому, как будут ощущаться ее движущиеся вниз, к джинсам, и сжимающие меня там руки. Ее большой палец скользит взад-вперед по головке члена, и, наклонившись к ней, я прижимаюсь своим лбом к ее, заставляя себя не двигаться и не тереться торопливо об ее ладонь.
Лола за голову притягивает меня к себе и прижимается приоткрытыми губами к моим. Мне хочется понять, как поторопиться и не спешить одновременно, как свести эти чувства воедино. Мы целуемся, постанывая и скользя губами и влажными языками, а осознание происходящего — словно маленький взрыв или фото-вспышки в моей голове. Меня накрыла амнезия: я до сих пор не могу поверить в происходящее. Двадцать четыре часа назад не было ни поцелуев, ни прикосновений — да мы без одежды-то друг друга не видели — а сейчас вот к чему все пришло.
Мое сердце бешено колотится, и когда отстраняюсь глотнуть воздуха, я вижу, что губы Лолы покраснели и припухли от соприкосновения с однодневной щетиной. Глядя на меня, она пробегает пальчиками по ширинке джинсов и расстегивает одну за одной пуговицы. Я чувствую каждый дразнящий тихий хлопок. Прикусив губу, стараюсь не издавать ни звука, так как понимаю, что если я позволю себе даже еле слышный, — это разрушит весь мой самоконтроль, и я швырну ее и оттрахаю быстро и шумно, не заботясь о раздевании или презервативе.
Она привстает на цыпочки пососать кожу моей шеи, после чего делает шаг назад и, скомкав подол юбки, подтягивает ее вверх. Моему взгляду медленно предстают молочно-белая кожа, мягкие округлости бедер… Она не надела нижнее белье. Она такая юная, с чистейшей невинностью во взгляде, о чем, я уверен, не подозревает и сама. Я еще никогда так себя не чувствовал, будто собираюсь сделать что-то непристойное с этим милым существом. Забравшись на мой стол, она раздвигает ноги от отклоняется, давая мне превосходный вид на свою киску.
По венам растекается жар, и я встаю между ее бедер, ощущая, как кожу покалывает от нетерпения. Провожу ладонью вверх по ноге и по внутренней ее стороне, попутно задаваясь вопросом, со сколькими мужчинами она была. Их может быть один или сотня, и я не стал бы вменять ей в вину ни одного из них, но что-то мне подсказывает, что такие отношения для нее в новинку. Краем уха слыша ее разговоры с девочками в последние месяцы, я знаю, что она не приписывает слишком многое сексу, не делает проблему из самого факта траха на одну ночь. Но при этом понимаю, что для Лолы это немало значит, это нечто большее, чем сиюминутное желание подпустить кого-то близко к себе.
Она дрожит, когда я пальцами провожу по очертаниям ее груди, подушечкой большого пальца поглаживая ставший твердым сосок, до тех пор пока она не выгибается всем телом, молча прося, чтобы я его ущипнул. Наклонившись, я скольжу языком по прозрачной ткани и хватаю ее зубами. Она прогибается в пояснице, подталкивая грудь к моему рту, и, воспользовавшись моментом, я тут же завожу руку ей за спину и расстегиваю крючок. Убрав в сторону клочок ткани, я разворачиваю ее, словно охрененный подарок.
Не отводя от нее взгляд, я веду кончиком языка по коже. Лола делает резкий вдох и тянется к моим джинсам, немного стаскивает боксеры, чтобы взять меня в руку.
Я чуть не прокусываю себе губу до крови, когда она сильно проводит большим пальцем по головке, после чего облизывает кончик пальца.
Ее рука возвращается с уже влажным пальцем, и я смотрю вниз, туда, где между нашими телами она держит меня. Вижу свой плоский живот и округлый и мягкий ее, свой налитый кровью и выпирающий член.
Мне становится почти слишком жарко, и я чувствую щекочущие капельки пота на затылке, когда Лола приближает губы к моему уху.
— У тебя тут есть презервативы?
— Ага. В среднем ящике стола. Сегодня принес.
Ее триумфальная улыбка говорит мне, что я гений, и она ложится на спину, чтобы дотянуться и открыть ящик. Я бы и сам достал, но я ни хрена не упущу шанс понаблюдать, как она полуголая растянулась на моем столе.
Когда она выпрямляется, я делаю шаг к ней, обхватываю ее лицо руками и прижимаюсь губами к ее рту.
— Я хочу, чтобы его надел ты, — говорит она у моих губ.
— Да?
— Наблюдать, как ты его раскатываешь… Это, наверное, самое сексуальное зрелище в моей жизни.
Обхватив член одной рукой и взяв презерватив в другую, я делаю паузу, приложив его к головке, и поднимаю взгляд, чтобы убедиться, что она на меня смотрит.
Еще как. На самом деле, не могу сказать точно, моргает ли она и дышит ли вообще, пока, не отрываясь, наблюдает, как я медленно раскатываю его по всей длине. Мне нравится, как она смотрит на мой член: распахнув глаза и приоткрыв рот.
Протянув руку, я обхватываю ее грудь.
— Ты выглядишь удивленной.
— Думаю, я буду удивляться всякий раз, когда ты снимаешь штаны, — рассеянно замечает она. — У тебя потрясающий член.
Слышать, как Лола называет мой член потрясающим, — никогда не надоест. Никогда.
Она опускает руку себе между ног и скользит вперед-назад по обеим сторонам клитора. Я вижу — и даже слышу — как это на нее воздействует: как сокращаются мышцы ее живота, как она сжимает своими бедрами мои, как издает легкие вздохи.
— Достаточно влажно для меня?
Лола кивает и, поднеся пальцы к моему рту, проводит ими мне по губам. Теперь я сам могу почувствовать, насколько она влажная, и попробовать на вкус. Я чуть не закатываю глаза от того, насколько она хороша, насколько грязным хочу быть с ней, и сколько всего хочу с ней сделать. Я издаю сдавленный стон, Лола медленно вынимает пальцы из моего рта и смотрит на меня с таким голодом, какого я еще у нее не видел.
Мне хотелось бы понять, почему на это выражение ее лица во мне откликается нежность и забота, от него мне почти больно.
Дело явно не в том, как наши руки сплетаются друг с другом в стремлении не обделить прикосновением ни полсантиметра кожи, или как она запускает руки мне в волосы, с облегчением вздыхая, когда чувствует меня, вот-вот готового войти в нее. И не в том, как откидывает голову, подталкивая грудь в мои ладони, или как шире раздвигает ноги, чтобы я вошел еще глубже.
Но, возможно, причина в том, что она старается не задерживаться на мне взглядом слишком надолго, и при этом затаила дыхание. Это же чувство у меня бывает, когда я наклоняю велосипед над обрывом и потом пулей несусь с холма.
Я осторожно вхожу в нее — и устремляюсь внутрь и тут же наружу, потом глубже, и снова назад, а она движется вместе со мной, блядь, я знаю и чувствую это: как покачиваются ее бедра, как она сжимает в кулаках мои волосы — но меня так и не оставляет обжигающее покровительствующее чувство. Каждый толчок заставляет ее кричать, давая мне понять, что для нее это ново — эта интимность совсем другая: блаженство, смешанное со страхом.
