Во всем виновата текила (ЛП) - Коул Фиона

Руки Паркера сжались сильнее, и я сделала глубокий вдох, непроизвольно вжавшись в его колени, наслаждаясь стоном, вибрировавшим у меня за спиной.

Несмотря на то, что Эш был тем, чей рот завладел моим, я сосредоточилась на том, как учащенное дыхание Паркера согревало мою шею. На том, как вздымается и опадает его грудь. Все мое внимание было сосредоточено на каждом его вздрагивании и реакции, когда я прижималась к нему.

Эш, наконец, отстранился, в последний раз прикусив мою нижнюю губу. Мне с трудом удалось открыть глаза, не желая избавляться от дурмана. Я заглянула в глубину его темных глаз, пытаясь понять, что все это значит.

― Избавь бедного парня от страданий и поцелуй его, ― пробормотал он, прежде чем выпрямиться.

Я пыталась понять смысл его слов, пока он не потянулся к бутылке и специально повернул ее в мою сторону.

― Поцелуй Паркера или расскажи нам о своей самой грязной фантазии, на которую ты мастурбируешь.

― Ох, черт, ― воскликнул Орен. ― Меня устроят оба варианта.

Во мне распространялось тепло, словно живое существо, а твердый член Паркера прижимался к моей заднице. Часть меня хотела поиметь их всех и придумать что-нибудь безумное, чтобы отвлечься. Другая часть подумывала о том, чтобы послать все к черту и лечь спать. Но большая часть меня, девочка-подросток, которая хотела Паркера... не скрывая этого, женщина, которая годами только и делала, что фантазировала о нем... этой части было плевать на все, кроме ощущения губ Паркера на моих.

По крайней мере, пока я не встретилась взглядом с Паркером, и впервые за весь вечер мне не понравилось, что парни смотрят на меня. Меня тяготил его пристальный взгляд. Я находилась между его раздвинутыми коленями, потянулась к нему, чтобы погладить легкую щетину вдоль челюсти. Но когда попыталась придвинуться ближе и поцеловать его, то не смогла. Спустя столько времени я не могла представить, что буду целовать его на глазах у всех.

Целовать других парней было забавно и смешно. Поцелуй с Паркером обещал быть совсем не легким и игривым.

Я убрала руку и закрыла глаза, когда его челюсть сжалась от разочарования, желая заглушить вспышку боли и неверия.

― Серьезно? ― спросил он.

Отстраниться от него было физически больно, но это было ничто по сравнению с тем, когда он возвысился надо мной, и его решимость заставила меня открыть глаза. Его взгляд пылал горячим синим пламенем, и я ненавидела это.

― Ты собираешься целоваться со всеми подряд, но слишком упряма, чтобы поцеловать меня. Даже когда у тебя есть дурацкое оправдание в виде игры, ― огрызнулся он. ― Господи, Нова.

С этими словами он пронесся мимо меня, и меньше чем через секунду мой бой начался, и я повернулась, чтобы последовать за ним. В тот момент, когда он попытался захлопнуть заднюю дверь, я протянула руку, чтобы распахнуть ее, но только для того, чтобы захлопнуть ее за собой.

― Я не упрямая, ― крикнула я.

Он невесело рассмеялся.

― Ты самый упрямый человек, которого я знаю. Тот факт, что ты не можешь признать это, доказывает твое упрямство.

― Ты ничего не знаешь обо мне. Прошло пять лет.

Я не переступала черту, не желая говорить о прошлом, имея чертовски веские причины быть осторожной.

― Знаю. Я, бл*дь, знаю, Нова. И если я не понимал, как глубоко засела твоя обида, то после сегодняшнего вечера понял.

― Сегодня дело было не в обиде, Паркер.

― Тогда в чем? ― спросил он, широко раскинув руки. ― Пожалуйста, просвети меня. Скажи, почему ты можешь целовать всех, кроме меня. А?

― Потому что ты ― это ты. Потому что с ними это игра, а с тобой ― нет.

― Это бессмыслица.

― Еще какая, потому что я не хотела бы ничего больше, чем просто, бл*дь, поцеловать тебя.

― Так сделай это.

Это прозвучало словно вызов и мольба, смешанные воедино.

Я замерла, мои мышцы сократились, готовые к борьбе или бегству, и я понятия не имела, что выберет разум, пока все не пришло в движение ― и он встретил меня на полпути.

Мои губы прижались к его, а наши руки обвились вокруг друг друга. Ладонями он обхватил мою задницу, приподняв, чтобы я могла обернуть ноги вокруг его талии, направляя нас до тех пор, пока моя спина не уперлась в дверь.

Обняв его за плечи, прижалась к нему, крепко держась, когда эмоции ― волна за волной обрушивались на меня, словно я попала в эпицентр смерча. Мне необходимо было прижаться к нему, чтобы выжить. Его пальцы впивались в меня, и я знала, что на моей бледной коже останутся синяки, и это доставляло мне удовольствие. Я хотела, чтобы на мне остались отметины, как напоминание о каждом мгновении.

Его язык проник в мой рот, а мой язык играл с его, вспоминая вкус, словно это было вчера, а не много лет назад.

Мы терзали друг друга, словно отчаявшиеся дикие животные, пытаясь уместить последние пять лет в одну минуту... или десять. Сколько бы времени это ни продолжалось. Я растворилась в его вкусе, в ощущении его упругих мышц, которых не было, когда мы были детьми, в ощущении его твердой длины, прижимающейся ко мне. Я не хотела, но, не удержавшись, качнула бедрами, наслаждаясь вырвавшимся у него стоном удовольствия от этого легкого движения.

Большими пальцами он коснулся передней части моих ребер, едва прикасаясь к нижней части груди, и я ахнула, сильно подавшись вперед, чтобы ослабить электрический разряд в клиторе. Он воспользовался моментом, оставляя поцелуи на моей челюсти и у основания шеи.

― Боже, Нова. Я скучал по тебе, ― прошептал он так, чтобы слышала только я. ― Не могу выразить, как сильно скучал по тебе. Как сильно мечтал об этом... о тебе.

Его признание добавило еще одну приливную волну, и она ударила слишком сильно. Горло словно обожгло огнем, я попыталась смахнуть слезы, но не смогла. Прежде чем успела вытереть их, его губы снова двинулись по моей щеке, замирая, когда он почувствовал солоноватую влагу.

Он медленно отстранился, его глаза затуманились от тех же эмоций, которые бушевали во мне. Одна его рука покинула мои ребра и поднялась, чтобы вытереть слезы. Когда по моей щеке покатилась еще одна слеза, он поцеловал ее. Он одаривал меня нежными, успокаивающими поцелуями, возвращая нас туда, где мы наконец-то могли дышать.

Я могла дышать.

В его объятиях, наконец-то прорвавшись сквозь оковы напряжения, которые с каждым днем сжимались все туже и туже, я снова могла дышать. Возможно, впервые с тех пор, как в последний раз чувствовала его губы на своих.

― Я тоже скучала по тебе, ― призналась я.

Громкий стук в дверь потряс меня так сильно, что я чуть не выпрыгнула из его объятий.

― Эй, зануды. Мы отправляемся спать, ― крикнул Орен через дверь.

Я чувствовала на себе взгляд Паркера, интенсивный момент был прерван, но нежность никуда не исчезла. С протестующим рыком разочарования он поставил меня на пол, и мы открыли дверь.

― Простите, ребята. Думаю, я не умею веселиться, как рок-звезда.

― У нас впереди целый месяц. Мы тебя научим, ― пообещал Броган, обхватывая мои плечи своей мускулистой рукой.

― Не могу дождаться, ― сказала я.

К тому времени, когда мы все приготовились ко сну, у меня едва остались силы, чтобы заползти на свою койку. Изнеможение сковывало каждую мышцу, заставляя чувствовать себя одновременно тяжелее и легче от эмоциональной разрядки. Закрыв глаза, я не слышала, как парни возятся в своих койках или их обычных шуток перед сном. Все, что я слышала, это гул шин по асфальту, который успокаивал меня, усыпляя.

Мне показалось, что спустя пару секунд меня разбудил звук отодвигаемой занавески, и, дернувшись, я увидела тень, нависшую надо мной

― Это я, ― прошептал Паркер.

Широко раскрытыми глазами я наблюдала, как его тень проникает в мое крошечное пространство. Мое сердце колотилось о ребра так сильно, что я была уверена, что он услышит его в тишине, но если и услышал, то ничего не сказал.

Он двигался достаточно медленно, чтобы я могла прогнать его, если бы захотела, но я этого не сделала. Вместо этого придвинулась ближе к стене и освободила для него место, как в ту пору, когда мы были подростками, и он пробирался ночью в мою комнату.