Моё солнечное наваждение - Наталия Романова
Некультурно, непедагогично, глупо. Только Марков Герман на аристократическое звание не претендовал, гувернантками не воспитывался, в детях не разбирался, в ближайшие лет десять разбираться не планировал, а из педагогики знал одно — адрес общаги педагогического института, захаживал туда по юности. Ох, и задорные там встречались будущие Марии Монтессори!
— Ярину, — тут же поправилась Лана-Светлана и улыбнулась. — Просто хотела сказать, что её нет. После первой пары за ней прислали водителя — так она сказала. Ярина уехала.
— Водителя? — опешил Герман.
— Не первый раз уже, почти каждый день, — Лана-Светлана назвала марку автомобиля представительского класса.
Вот это новости!
— Я сказать хотела, — быстро пролепетала девчонка у автомобиля, видя, как Герман собирается уезжать. — Можно? — Она показала взглядом на салон.
Герман посмотрел на просящую. Нос красный, щёки румяные, шапку на уши натянула, шея голая. Не греет шубка из Чебурашки…
— Садись, — кивнул он.
Пусть скажет, что собиралась. Между делом Герман к метро подвезёт, глядишь, ему доброе дело плюсом в карму зачтётся. А плюсы ему были нужны, необходимы. Новость о водителе, ежедневно забирающем Ярину из института, вызывала желание эту карму испортить, спалить к чертям собачьим, чтоб восстанавливать было нечего.
— Я должна сказать спасибо! — выпалила Лана-Светлана, едва плюхнулась на сиденье.
— Должна — говори, — витая в своих мыслях, ответил Герман.
— Спасибо! — И пухлая ладошка опустилась прямо на пах Германа, а потом, видимо, для верности, сжала.
Германа будто током шибануло. От неожиданности он сильно ударил по хватающей руке, едва успел остановить себя, чтобы не влепить смачный подзатыльник недоразумению, которое сидело рядом и таращилось на него.
— Я тебя сейчас посредине проспекта выкину, — прошипел он сквозь зубы, прикладывая огромные усилия, чтобы действительно не вышвырнуть пассажирку.
— Но ты ведь не просто так моему папе помог! — завизжала Лана. — А за мою девственность!
У Германа помутнело в глазах. Он едва не врезался во впереди идущий автомобиль — благо мышечная память сработала, успел нажать на тормоз.
— Какому, нахер, папе?
— Семёнову Степану Семёновичу же! — взвилась Лана, потряхивая кистью руки, на которой, скорей всего, выступит синяк.
Герман матерился вслух, забыв, что перед ним какая-никакая, а девушка. Особь женского пола.
Семёнов Степан Семёнович — бригадир на ламповом заводе, которого Герман по собственной инициативе спас от тюрьмы. Он что-то говорил про одну из дочерей, которая учится в столице на ветеринара. Совпадение — нарочно не придумаешь!
Как, спрашивается, у честного, работящего мужика, обделённого образованием, но не умом, могло родиться эдакое недоразумение? И куда бы предпочёл провалиться сам Семёнов, узнай, что его доченька, ради благополучия которой он готов был получить реальный уголовный срок, с энтузиазмом предлагает раздвинуть ноги перед первым встречным мужиком?..
— Вообще-то, я староста группы, — вдруг выпалил мутант Винни-Пуха и лягушки. — У Ярины успеваемость падает, а сейчас ещё и посещения. К тому же, деканат знает о её «романе» с собственным братом. — На слове «роман» она показала руками «кавычки», окончательно взбесив Германа.
Тупых баб он не переносил органически, а Лана эта Светлана была тупой как пробка. Даже Ангелина и иже с ней отличались сообразительностью по сравнению с этой курицей, впрочем, почему «даже»? Сделать карьеру там, где подвизалась Ангелина, — не самая простая задача для женщины. Век у женских прелестей короток, конкуренция на рынке огромная, а спрос предъявляет всё новые и новые требования, которым сдохни, но соответствуй.
Кстати, по поводу Ангелины. Взбешённый Герман глянул в упор на сидящую рядом жабу. Староста, говоришь…
— Ангелина? — произнёс он в трубку, когда вызываемый абонент ответил. Для звонка пришлось выйти из тёплого салона и заблокировать двери — последнее, чтобы недоделанная мадам Дюбарри не сбежала.
— Зайчик! — пискнули на той стороне.
Зайчик, мать твою. Зайчик!
— Скажи-ка мне, Ангелина, как вступить в ваш профсоюз?
— Какой профсоюз?
— Профессиональный, конечно, работниц по оказанию услуг интимного характера, — рассмеялся Герман.
— Зайчик!
— Я серьёзно, — сменил тон Герман.
— Подробней, — тут же подхватила Ангелина.
Вот за что он любил дам её профессии — мгновенная сообразительность, обострённый рефлекс в случаях, когда пахнет деньгами, и умение держать язык за зубами.
— Тебе это будет стоить круглую сумму, — елейно пропела Ангелина.
— Я познакомлю тебя с Махеевым, — спокойно ответил Герман.
Махеев — всем известный сутенёр под завесой приличного бизнеса, сводящий сильнейших мира сего с определённым, беспроблемным контингентом девочек. Попасть под крыло Махеева — мечта любой мало-мальски уважающей себя шлюшки. У Маркова было небольшое совместное предприятие, делишки, которыми он не гордился, но и отказываться не собирался. Ангелина много раз заикалась о возможности получить протекцию от Германа для самого Махеева, Герман же не собирался впутываться в полукриминальный бизнес больше, чем уже был там завязан. Не ради крашеной блондинки, оказывающей ему индивидуальные услуги.
А вот пнуть просящуюся сесть на член девицу на тот самый орган, да так, чтобы до самых гланд достало — можно и оказать услугу Ангелине. За выслугу лет, честность и добросовестный труд.
— Куда мы? — пискнула Лана-Светлана, с неприкрытым страхом наблюдая за рваными движениями Германа.
— Не уверен, что тебе понравится, — ответил Герман, окинув сальным взглядом перепуганную первокурсницу.
Интересно, чего ожидала помесь дворняжки с жабой, когда откровенно, не соображая, дёргала за усы не тигра, а воспитанника Дмитрия Глубокого. Мужика почти в два раза старше её, сожравшего на десерт пару бизнесов и родного отца в придачу? Верила, что сойдёт с рук? В собственную привлекательность?
— Никакого криминала, — сказал Герман Ангелине, когда передавал несчастную с рук на руки ей и парочке амбалов, которые одним видом внушали, что мысль о побеге — провальная.
— Обижаешь, зайчик! — взвизгнула Ангелина, вцепилась в искусственный мех «жертвы» и потащила в сторону подъезда элитного дома. Рядом стояли двое полицейских и демонстративно смотрели в противоположную сторону.
Судьба Ланы-Светланы Германа не интересовала, детали он уточнять не стал. В общем-то, сценарий известный. Подложат молодое, девственное тельце под стареющего извращенца, получат вознаграждение, после тельце выставят на улицу. Горе-Лане повезёт, если извращенец будет один, и тот страдающий эректильной дисфункцией, а за труды она получит сумму, на которую сможет купить себе полушубок из натурального меха свежепойманного зайца.
Глава 20
Ярина на звонки не отвечала: либо Герману приходилось слушать мелодию вместо длинных гудков, либо механический голос извещал, что абонент находится вне зоны действия сети.
Буря, которая поднималась внутри, грозила разорвать черепную коробку, вырвать сердце, располосовать душу. Герман готов был биться головой о стену, звонить в полицию, МЧС, поднимать связи — законопослушные и криминальные. Что угодно, лишь бы разобраться в ситуации. И, конечно, найти Ярину, где бы она
