Неприличное предложение - Елена Лабрус
И вышла из машины с твёрдым намерением исполнить своё обещание.
Сердце сжалось, когда я увидела несчастное лицо Ильи.
— Как мама?
Он тяжело вздохнул:
— Очередной срыв или приступ, не знаю, как это назвать. Она в ярости разгромила свою комнату, устроила скандал, закатила истерику, подралась с санитарами.
— Из-за чего? — ужаснулась я.
— Если бы я знал, — развёл он руками. — Сказали, к ней приходил мужчина, и, видимо, сильно чем-то расстроил. Я с ней так и не поговорил. Её обкололи лекарствами, она спала. А завтра я улетаю.
— Не переживай, — обняла я его. — Я её навещу и обо всём тебе напишу.
— Спасибо! Ты лучшее, что со мной случилось в этой грёбаной жизни, — поцеловал он меня в макушку. И улыбнулся. — Ну, пошли?
— Да, — выдохнула я. Расправила плечи.
— Не волнуйся, я рядом, — сжал Илья мою руку. — Потрясающе выглядишь.
— Нет, — улыбнулась я, — это ты потрясающе выглядишь.
— Я всего лишь тебя оттеняю, — шепнул он. — Ты красавица.
Очень на это надеюсь. Суммы, которую я выложила за платье, пелерину из меха, туфли и салон, хватило бы на месяц безбедной жизни небольшой страны. Но я шла ва-банк. Я тратила деньги Прегера ради Прегера. Он сумел мне показать, что не красота важна для ослепительного вида — уверенность в себе.
Вот только уверенности во мне резко поубавилось, когда я увидела именинницу.
И все сомнения, тревожные звоночки и невысказанные вопросы, от которых я легкомысленно отмахнулась после разговора с Ильёй, резко превратились в утреннюю трель тысяч будильников, сработавших одновременно, когда Божена Камински взвизгнула от радости:
— Илья!
Развернулась от группы гостей, что стояли между накрытых в саду фуршетных столов с бокалами в руках и побежала. И вид у неё был такой, словно она не остановится — запрыгнет на него, повалит и трахнет прямо здесь.
Уверена, будь они одни, она бы так и сделала.
— Божена, — в ответ на её поросячий восторг откланялся Илья с достоинством принца. Достоинством пусть не ледяным, но всё же прохладным, сдержанным.
Он и выглядел как сказочный принц.
К несчастью, именинница ему не уступала — выглядела как настоящая принцесса.
Лейкин был прав: Божена Камински — красавица. Брюнетка с искрящимися синими глазами, миниатюрная, стройная, изящная. Дисней со своими рисованными принцессами может расслабиться — она лучше любой его фантазии.
Вот только, зараза, Лейкин, какого чёрта ввёл меня в заблуждение? Настолько привык к повышенному женскому вниманию, что даже не заметил, что Боженка без памяти в тебя влюблена? Решил, она слишком юна, чтобы испытывать такие чувства? Или просто не отнёсся к ней всерьёз?
Мы только друзья, передразнила я. Да ладно! Она так явно не считает.
Она же чуть не описала кипятком свои дорогущие туфли, когда его увидела. И пока он её поздравлял, жалась к нему как загулявшая кошка.
Брысь, блохастая! Не без волнения ждала я момент, как же он меня представит.
— Моя девушка. Яна, — произнёс Илья так непринуждённо и естественно, что пароход Божена Камински, пыхтящий от счастья трубой, на всех парах налетел на мель.
— Прости, кто? — до такой степени растерялась она, что забыла все правила приличия. Мне даже злорадствовать стало стыдно.
— Моя девушка, — подтянул меня к себе Лейкин гордо и по-хозяйски.
Глядя на его руку, обвившую мою талию, бедная девочка сглотнула, и, наконец, натянула на лицо дежурную улыбку.
— Очень приятно, Божена, — кивнула она. Но потом, видимо, резко вспомнила кто здесь хозяйка, выкрутила стервозность на максимум и ткнула в Лейкина острым ноготком, глядя на меня. — Вы позволите, я украду его ненадолго? На правах именинницы.
— Конечно, — очаровательно-ядовито улыбнулась я, словно передавая ей своего ручного льва. Погреться. Похвастаться. Ненадолго.
Она, конечно, слышала, как он шепнул мне «Не скучай!»
От неё, конечно, не ускользнуло, как погладил мою обнажённую от локтя руку, сжал ладонь, пальцы, и только тогда, словно нехотя, оторвался.
Но, смерив меня взглядом, в котором читалось: «Ну, это мы ещё посмотрим!» Божена Камински вцепилась в Лейкина, словно в добычу, и… увела.
Я ещё пребывала в недоумении от того, что у меня только что появилась соперница, когда над ухом раздался знакомый голос:
— Бэ̀са ми ку̀ло!
Святые испанские лётчики! Вот только тебя здесь и не хватало!
— Ты хотел сказать: «Добрый вечер, Яна?» — усмехнулась я и скосила я глаза на Повелителя Оргазмов. Он сделал шаг вперёд в поле моего зрения, но взглядом тоже провожал Божену с Ильёй.
— Я сказал: поцелуй меня в задницу! Но «добрый вечер» тоже сойдёт, — улыбнулся Григорий. Смерил меня взглядом и присвистнул. — Де пута мадре!
— Это значит, что мне надо срочно найти кровать, залезть под неё и поплакать?
— Именно так! — засмеялся он, а потом качнул головой в сторону уходящего Лейкина. — Это, случайно, не тот парень, что тебе нравился, но оказалось он любит другую? Что-то мне подсказывает, всё с точностью до наоборот? Раз он пришёл с тобой?
— Это я пришла с ним. Но мы девушки такие непостоянные, — улыбнулась я натянуто. — Нам совсем нельзя верить.
— Что есть, то есть, — усмехнулся он. — Я ему почти завидую. Ты сногсшибательна!
— Почти? — повернулась я к нему.
Засунув руки в карманы, Григорий с беззаботным видом осматривал окрестности.
И спасибо, конечно, за комплемент. Но, чёрт, я ведь так ему и сказала про Илью: что он мне нравится. И понимаю, как паршиво теперь это выглядело, когда я призналась в своих чувствах к парню, потом поехала к Прегеру, а сюда снова приехала с Ильёй. Но мог хотя бы не притворяться, что это стало для него откровением — Светка, наша Мата Хари местного разлива, выболтала ему не только это…
— Кантимирова, — качала я головой, слушая её признания, — у тебя совсем вода в жопе не держится? Ну зачем?! Зачем было рассказывать ему про вексель? Зачем вообще было ему что-то рассказывать?
— Потому что! — размахивала руками эта болтливая курица, расхаживая по комнате. — Потому что он правая рука Прегера и точно приходил не просто так.
— Да, чтобы трахнуть тебя, душа моя, — скептически скривилась я.
— Если что, он не сильно и отказывался, — ехидно сморщила она нос. — А мне надо было перепихнуться. Всё равно с кем. Хорошо, что такие, как он, не теряются.
— Вижу, он и не растерялся, — хмыкнула я. — Серьёзно? Надо?!
— Очень, Ян, —
