Он такой один (СИ) - Ланская Алина

Деймос: Не спишь?

Я быстро тапнула «нет».

Деймос — самый немногословный участник нашего клана, я всего два или три раза видела, как он вступал в разговор, в основном отмалчивался, особенно когда хохмили Шайтан или Фобос.

И у меня не было ни малейшего представления, какой этот Деймос на самом деле.

Деймос: Если не спится, могу прислать запись сегодняшнего распределения по лигам и жеребьевки. Красочное зрелище, хранители в светящихся мантиях, тайные ходы, огненные чаши. В общем, девчонкам такое нравится.

Я покраснела от удовольствия — честно, я реально боялась, что парни меня загнобят за то, что я пропустила распределение, а тут такой подарок!

Клубок Ариадны: Конечно, хочу! Не знала, что можно записывать.

Деймос: Я тоже был не в курсе, Пророк сказал. Он знает все правила.

Клубок Ариадны: Так ему веришь?

Деймос: Я его всю жизнь знаю, так что да, я ему верю.

Ого! Вот и подтверждение, что эта троица — Пророк, Деймос и Фобос знакомы в реале.

Клубок Ариадны: Я думала, что запрещено знать, кто есть кто.

Деймос: Запрещено лично знакомиться во время игры, а не до нее. Лови линк на запись. Пророку тоже сейчас отправлю.

Клубок Ариадны: А разве он не был в Универсуме сегодня?

Деймос: Был, но ему пришлось выбирать. Как я понял, его девушка попала в беду. И уже не первый раз.

Глава 33

Утром я проснулась раньше обычного и все потому, что Тонька колдовала у плиты. Запах сладких, но чуть подгоревших оладий уже висел в воздухе комнаты, когда я открыла глаза. Силуэт моей соседки легко угадывался, хотя и было темновато — я быстро глянула на телефон. Еще и шести нет!

— Тонь? Ты чего вскочила в такую рань?

Я широко зевнула и села на кровати — глаза уже привыкли к полутьме, я смогла даже разглядеть рядом с Самойловой тарелку с выпечкой.

— Проснулась? Извини, что разбудила, хотела завтрак тебе приготовить.

Тоня обернулась ко мне, держа в руке половник. На моей памяти это была ее вторая попытка накормить меня едой. Первый раз потому что она чувствовала себя виноватой, а сейчас?

— Прости, что напилась в «Лилии». Стыдно так. Просто там Алекс был, я не рассчитала…

Голос Тоньки звучал одновременно и жалостливо, и виновато. Я вздохнула и потянулась к выключателю — в глаза больно ударил яркий свет. Несколько секунд просидела на кровати зажмурившись, а потом уже смогла посмотреть на Тоньку.

— Как ты вообще в такой темноте что-то печь могла?

Самойлова, кажется, услышала недовольство в моем голосе, поэтому покаянно опустила глаза в пол.

— С фонариком телефона. И знаешь, неплохо же получилось. Хочешь попробовать?

Теперь уже я замотала головой.

— Да еще темно на улице, какая еда? Тонь, лучше сядь рядом и скажи, что с тобой происходит?

Самойлова растерялась, натянула чуть ли не до колен свою старую футболку, но говорить не спешила. А я, не знаю, почему, но просто не могла сейчас сделать вид, что с моей соседкой ничего не происходит и что ее вчерашний загул произошел только из-за избытка тестостерона рядом.

— Да ничего… нормально все, просто стыдно, что даже не помню, как в кровати оказалась. Говорят, меня сам Архангельским привел?

В светлых Тонькиных глазах затаил испуг. Сейчас она была больше похожа на затравленного зверька.

— Ага, притащил тебя и Ирку. Вместе с Лешей и его татухой на шее. Это если кратко.

Тонька закрыла ладошкой глаза, выражая таким образом крайнюю степень то ли раскаяния, то ли чувства вины. За ее спиной тем временем подгорали оладьи. И меня это совсем не устраивало. Поэтому быстро спрыгнув с кровати, я подошла к соседке и решительно отодвинув ее в сторону, сама занялась готовкой. Да тут и оставалось теста всего на пару раз. Да, и оладьи на сковородке были спасены.

— Рассказывай! С самого начала, что случилось и не ври, Тонь! Мы не первый день живем вместе, и я знаю, что тебе должно быть слишком хреново, чтобы ты начала готовить.

Самойлова понуро сидела за столом, с которого я уже успела убрать все, включая Тонькин телефон, наушники и мои учебники. Конечно, проще всего было сделать вид, что я не замечаю ее настроения, что она сама не своя. Мы не подруги, просто живем вместе.

Да и кто не напивался в двадцать лет и кого не притаскивал полуживым в общагу с очередной попойки?! Да, подколок и смешков на утро не избежать, как и видосов в чатах и пабликах, ну а кто у нас святой?! Нет, дело не в попойке. Точнее, не только в ней. И еще я каким-то шестым чувством чувствовала, что я могу помочь Самойловой.

— Да нечего рассказывать, Аль. Ты сама все знаешь. Ну перебрала, так победили наши, кубок вот привезли.

— Илья что-то говорил про твоего отца. Ты вроде как с ним разговаривала или переписывалась. Тонь, что произошло-то?

Я поставила перед ней блюдце с вареньем ее мамы и придвинула поближе тарелку оладий. Не представляю, как в такую рань можно есть, но Самойлова уже послушно подцепила вилкой оладью. Ела она медленно, да я и не торопила. Чувствовала, что Тоньке надо решиться. А это непросто — иногда намного проще сказать, что тебя парень бросил, чем правду про родаков.

Наконец, Тоня выдавила из себя короткую фразу.

— Он женится, Аль.

— Твой отец? И… это неожиданно, да? Вроде как твои развелись несколько лет назад…

Тоня вдруг со всей силы хлопнула рукой по столу — я даже подскочила от неожиданности.

— Ну и что, что развелись! Они мои родители и должны быть вместе! Да я сюда поступала на эту чертову психологию только ради них!

Выкрикнув из себя признание, Самойлова снова затихла, потянула руку к очередной оладье, я сидела рядом и молча пила только что заваренный чай. Понятно, почему Тоня выбрала психологию переговоров и разрешения конфликтов.

— Мама, наверное, с ума сойдет, когда узнает. Они двадцать три года прожили вместе, ну какой развод, а?! Я их уже три года пытаюсь помирить!

Тоньку было жалко — сейчас она так напоминала… меня, ту маленькую совсем девчонку с двумя тощими белыми хвостиками, которая еще не понимала, что не нужна своему папе и верила, что он обязательно к ней придет.

— Если они не хотят мириться…

Тоня снова меня перебила.

— Хотят! Просто не понимают, как. Он назло маме решил жениться! Я же его знаю!

Тонька продолжала рассказывать про родителей, заедая свою горечь оладьями. Я их так и не попробовала, да и говорить Тоньке ничего не стала — она меня просто не услышала бы.

На парах я снова мысленно возвращалась к утреннему разговору с Самойловой — ее вера, что она может все изменить, была непоколебимой. Вспоминала про Пылинку, у которой отец, похоже, тот еще фрукт. Про моего и говорить не приходится. Главное, чтобы с Жюли ничего не сделал и не отправил ее в какую-нибудь закрытую школу-интернат. Говорят, лучшее, что мы можем сделать для себя и своих родителей это принять их. Пока совсем не получается.

Я рассеянно оглядела аудиторию — на меня никто не смотрел, все усиленно записывали лекцию. Интересно, среди вас есть те, у кого с предками все норм? А Илья? Архангельский вроде как вообще сирота. Но это совсем не означает, что его терки с родителями, если такие были, остались в прошлом.

Четкого ответа не было, да я никогда не решусь спросить об этом у парня. Мне бы со своим разобраться и Тоньке хорошо бы голову на место поставить.

Пылинка не появлялась в игре весь день — не помню, чтобы днем она так надолго пропадала, Фобос тоже не понимал, что происходит, но у него, как и у меня не было ее мобильного. Так что оставалось только ждать. И делать проект про инвестиции в экологию.

Клан собирался сегодня в пять на мозговой штурм, и я с двух часов сидела в библиотеке и серфила сайты, которые хоть что-то писали про инвестиции в экологию. Никаких учебников на эту тему, понятное дело, я не нашла. Рядом через два ряда сидел Димка, что удивительно один, без Карины, и тоже что-то искал в сети. Но в отличие от меня он еще и обложился грудой фолиантов. Я решила к нему не приставать с вопросами — день сегодня в универе оказался едва ли не лучшим за все время моей учебы здесь. Тихо, спокойно и… продуктивно.