Twix (СИ) - Эллин Ти
— Дим, уходи, пожалуйста.
Нервы не выдерживают этой пытки. Желание послать все к черту и поцеловать его просто невыносимое. И на сердце больно, и душа плачет, и я на грани истерики. Ещё каких-то пару дней назад все было просто, понятно, весело и интересно, а сейчас рушится по кирпичику, а я не то что строить заново, я даже уворачиваться от этих кирпичей не успеваю.
Но Дима все понимает. И за это я благодарна ему больше всего. Он всегда понимал.
Потому что кивает на мою просьбу и встаёт из-за стола, одним глотком допив остатки кофе.
Ему дерьмово, я это вижу. А мне не легче. Мы вдвоём попали в какой-то тупой жизненный круг, из которого не можем выбраться.
Он встаёт и подходит ко мне, поднимает за руку и обнимает так крепко, что я тону в его запахе и теплых руках. Готова стоять так вечно, только… Только сама же попросила его уйти.
Дима обнимает меня несколько минут, мы стоим ночью на кухне с дерьмовым освещением, обнимаемся и молчим, но молчание настолько громкое, что закладывает уши.
Я уверена на миллион процентов, что этим визитом Дима ставит точку в наших с ним любых отношениях.
И это больно. Хоть и правильно.
Он отстраняется, наклоняется и целует меня в лоб, жмурясь, словно от боли. И я жмурюсь. Потому что больно на самом деле.
— Не провожай, — ещё один поцелуй в висок и через несколько секунд сердце рвется одновременно со звуком захлопнувшейся двери.
Я в клочья.
Глава 19
По будильнику на пробежку после ночи в обнимку с ведром мороженого и просмотра сопливых фильмов сложно, но надо. Пообещала, значит нужно выполнять.
Встаю с трудом, но отговаривать от пробежки себя не собираюсь. Во-первых, нужно вырабатывать силу воли. Во-вторых, я точно уверена, что Димы сегодня там не будет.
У меня была целая ночь, чтобы осознать и отпустить, поэтому с разложенными по полочкам мыслями действую гораздо адекватнее.
Не скажу, что я все же отпустила и забыла, но осознать попыталась. Зато действительно встряхнула муку в голове и постаралась понять происходящее.
Дерьмо случается, да. Без него никак, к сожалению. Но жизнь одна, тратить её на постоянные слёзы тоже не вариант. Да, больно, но справлюсь. В конце концов, никто не знает, что будет завтра. Или через пять минут. Поэтому нужно наслаждаться моментом.
Наслаждаться им сложно, когда на голову льет ливень, но пробежка по такой погоде добавляет ещё немного драмы, хотя вряд ли мне её очень уж и не хватало. Я бегаю до жжения в лёгких, с этой болью бегу домой, принимаю душ, собираюсь в универ и иду туда с гордо (или не очень) поднятой головой.
План на день неприлично прост: мне нужно помириться с Аней. Потому что после такого эмоционального потрясения не позвонить подруге было максимально сложно. Мне дико хотелось поныть в родное плечо, но вряд ли бы именно ночью после ссоры это принесло желаемые плоды.
Именно поэтому я жду её у универа, и отчаянно пытаюсь найти глазами Диму, хотя твердо обещала себе этого не делать.
Но Димы на горизонте нет, Лариной, кстати, тоже не видно, а вот Аня, моё солнышко, идёт такой же хмурой тучей, из которой меня поливало сегодня на пробежке.
И мы обнимаемся. Без лишних слов и глупых, никому не нужных фраз. Наша дружба давно держится на понимании мыслей друг друга, поэтому одного взгляда хватает понять, что ничего, кроме объятий, нам больше не нужно.
— Прости, — говорим одновременно и тут же хохочем, отстраняясь. Щелкаю её по покрасневшему носу, а Аня поправляет мне взъерошенные волосы, и мы обнимаемся снова, восполняя недостаток общения в последние сутки.
— Расскажи, как всё прошло, — говорит Анька и утаскивает меня в корпус, — обещаю не нудеть по поводу Димы.
И я рассказываю. Все, до мельчайших подробностей. Мы не обращаем внимания на препода, только болтаем без умолку. И Аня правда не нудит по поводу Димы, она просто сидит, раскрыв рот от шока. К нему добавляется ещё и грусть, и уже на второй паре мы сидим в обнимку, раздумывая о бренности жизни.
— Интересно, почему их нет сегодня? — спрашивает Аня.
— Димы и Маши?
— Да плевать мне на Машу. Димы и Андрея.
И в голове вдруг щелкает. Андрея и правда нет. Вчера, после кино, я видела его последний раз, он не звонил, не писал, никак не давал о себе знать.
Почему-то в груди разрастается тревога. Ощущения дико странные, поэтому достаю телефон и пишу Андрею подрагивающими пальцами.
Катя: Тебя похитили инопланетяне, поэтому не видно и не слышно?
Ответ не приходит сразу, через минуту, две, пять, его все ещё нет. Анька хмурится и смотрит на меня, а я только пожимаю плечами: ну мало ли, может, проспал человек.
— Похитили, но я уговорил отпустить их меня ради самой прекрасной Катюши на свете, — звучит шепотом на ухо, и я подпрыгиваю, от страха и неожиданности заверещав на весь коридор.
— Ты дурак совсем? — кричу на Андрея и прижимаю руку к груди, слушая бешеный стук сердца. — Кто так подкрадывается?!
— Семёновы, — хихикает он, разводя руки в
