Мотылёк над жемчужным пламенем (СИ) - Прай Кэрри "Kerry"

– Хоть улыбнись. Не на похороны ведь идешь, – бурчит мама, поправляя подол оливкового платья, что так славно сочетается с моим цветом лица. – Ну вот. Красавица. Что встала, как пень? В зеркало поглядись.

Прихожая у нас просторная, но я поворачиваюсь так, будто замкнута в узкой трубе. Бешенная энергетика матери буквально сковывает меня по рукам и ногам.

– Класс, – сухо произношу я, хоть и постаралась Татьяна на славу. Легкие локоны, искусственные цветы в волосах, похожие на гвоздики, кукольный макияж, отчего лицо кажется неестественным, сладкий парфюм и объемные серьги, которые норовят порвать мои мочки. Шикарно. Правда, про похороны она сказала зря, теперь ненароком представляю себя работницей крематория. Или, прости господи, его клиенткой.

Машина отца остановилась у здания школы. Пожелав мне успехов, он отправился в один из местных баров, дабы отметить выпуск дочери, но маме сказал, что его вызвали на работу. Я же пошагала по тонкой тропинке прямиком к аварийному выходу ведущему в актовый зал. Из-за долгих споров с мамой, мне пришлось пропустить все церемонии награждения и прочую ерундистику, отчего я явилась на самую интересную часть мероприятия, правда особого восторга так и не почувствовала.

За углом школы стояли несколько восьмиклашек, они распивали импровизированный коктейль из двухлитровой банки и курили сигарету, передавая папиросу по кругу. Не знаю зачем, но я пошагала в их сторону. Скорее всего оттягивала время, потому что не горела желанием видится с одноклассниками.

– Я что так плохо выгляжу, что напоминаю вам завуча? – изумилась я, когда те начали прятать предметы отравы. – Дай сюда, – на этих словах забрала из рук мальчишки окурок и сделал глубокую затяжку. Едкий дым перебил запах тошнотворного парфюма, отчего дышать стало намного легче.

– Запьешь? – без стеснения предложила девчонка, по всей видимости глава тусовки. Она вручила мне пузатую банку, и я сделала несколько жадных глотков чего-то невозможно горького. Горло обожгло. Несколько капель скатилось по подбородку и попали на платье. Это насмешило школьников.

– Что это? Водка? – спросила я, проведя по губам тыльной стороной ладони. Во рту все горело, в желудок будто кипятка залили. Голова тут же закружилась.

– С водой, сахаром и лимоном, – гордо признался один из них.

– Да вы самоубийцы.

Я содрогнулась, поморщилась, и кожу на щеках стянуло. Мама явно не пожалела пудры, когда разрисовывала мое лицо. Как жаль что с меньшим усердием она стремиться быть любящей родительницей.

К счастью, когда я зашла в зал, то не приковала к себе ни одного взгляда и только незаметно заняла один из свободных столиков. Большинство выпускников крутилось возле сцены, они танцевали под веселую иностранную песню, окруженные мерцанием ярких огней цветомузыки. Учителя собрались за отдельным столом, на их лицах застыла блаженная улыбка, будто бы они радовались выпущенным птенцам, хотя на самом деле отмечали свободу, ведь теперь кучка демонов не явиться к ним на урок и не доведет до истерики.

Пустая столешница выглядела весьма угрюмо, тогда я решила позаимствовать шампанское и бокал с соседнего столика. Уверена, хмельные старшеклассники не заметят пропажи, – алкоголя тут валом, а вот мне не помещает расслабляющая доза.

Что такого замечательного в этом празднике? Куда не глянь – пьяные подростки. Кто-то подумает что худший кошмар для девушки, провести выпускной в одиночестве, вусмерть напившись – это не так. Само мероприятие казалось мне кошмаром.

Когда заиграла медленная песня, то часть ребят вернулось на свои места. Медленный танец с девчонкой – нечто постыдное, если ты самоуверенный болван, создавший вокруг себя мнимую репутацию. Добрая половина парней школы придерживалась таким принципов, именно поэтому на танцполе осталось жалкая кучка ботаников и директриса с физруком. И плевать бы я хотела на всех, если бы не огненная голова Верещагиной, которая действовала на меня как красная тряпка на быка.

– Пришла, значит, – хмыкнула она, скрестив руки на внушительно выпирающей груди.

«Носки» – про себя подумала я и ехидно улыбнулась.

– Ты любишь произносить очевидные вещи вслух? Отличное хобби, – мои губы коснулись бокала, и я кашлянула в него, будто в микрофон: – Рыжая шлюха.

Проигнорировав специфическую правду, Света потянулась к моим волосам.

– А ты неплохо выглядишь. Что это? Цветы?

Мне удалось увернуться.

– Не прикасайся ко мне, дрянь, – прорычала я, но видимо стерва уже отхлебнула своего «храбрина».

– Как жаль что твой любимый не видит тебя. Наверное, это грустно – находиться на выпускном вечере без кавалера в полном одиночестве? – она состроила жалостливое лицо. Мерзавка была пьяна и говорила полную чушь: – А еще хуже, когда он болеет СПИДом и скоро сдохнет. Боже, а если ты забеременела? У тебя родятся больные дети. Их тоже придется посадить в какой-нибудь инкубатор. Тебе не жаль их? Может сделаешь аборт или выпьешь специальную таблетку?

Сжав челюсть, я схватила вилку с соседнего столика и направила ее на Верещагину. Та в момент отпрянула и выставила руки.

– Спокойно, Тарас. Всего лишь шутка.

– Еще одно слово и я воткну эту вилку в твою глотку, – задыхаясь, процедила я. – Поверь, я давно об этом мечтала, а сегодня как никогда подходящее время.

Фыркнув, Светка пошагала прочь.

– Ты посмотри в кого он тебя превратил. Чудовище, – бросила она через плечо и боязливо подскочила к учителям.

Я же попыталась успокоиться и вернулась на место. Наплевав на нормы этикета, я сделала несколько глотков шампанского прямо из бутылки. Внутренности защипало, но с каждым следующим глотком нервоз улетучивался.

Прошло несколько минут и мое одиночество снова нарушили. На сей раз это был Егор Быков. В красивом костюме, с аккуратной укладкой – даже и не скажешь, что несколько недель назад на его лице красовались синяки да ссадины.

– А я думал, что ты не придешь, – сказал он, заняв соседний стул.

– Простите, что разрушила ваши надежды.

Он тихо посмеялся.

– Хорошего ты мнения о своих одноклассниках.

Я могла бы поперхнуться воздухам, но поперхнулась шампанским, потому что практически не выпускала его из рук.

– Не эти ли одноклассники стали провокатором моего «хорошего» мнения? И вообще, я несколько лет была пустым местом для вас, почему же сейчас вы не даете мне гордо носить заслуженный ярлык? Никогда не поверю, что ваше мнение насчет меня изменилось за какие-то полгода.

– Оно действительно изменилось, – признался он, разглядывая танцующих. – Точно не могу знать, но с появлением новичка ты стала другой. Уверенной. Более смелой, что ли. Несмотря на разногласия и личную неприязнь, я должен признать, что Звягин сотворил невозможное.

Сердце полоснуло бритвой. Челюсть свело.

– Кстати, что с ним? Он в городе? Лечится?

– Я что обязана знать? – прозвучало слишком грубо. Даже если бы наши отношения с Витей продолжались, я бы не стала трепаться о его жизни с теми, кто сделал ее невозможной. В том, что сейчас происходит есть их вина.

– Ладно, не злись, – попросил Егор. – На самом деле я пришел по другому поводу. Видел твои документы в учительской… Мы будем учится в одном ВУЗе, представляешь? – последнее прозвучало воодушевленно.

Мое лицо вовсе стало каменным.

– Какая прелесть.

– Ага, – он помолчал какое-то время, явно ощущая себя не в своей тарелке. Ничего, пусть прочувствует то, что чувствовала я все это время. Презрение и брезгливость. – Ты видела доску воспоминаний? Столько фотографий распечатали. На них и ты есть. Такая забавная.

Он издал неуверенный смешок, на что я наградила его вынуждающим взглядом. Понятливый Егор моментально покинул столик. Я не успела сказать ему «спасибо», так как перед этим покрыла отборным матом. Не вслух, конечно же, но все же.

Через час выпускной превратился в вечер блудливых свиней. В каждом углу зажимались парочки, а когда на мои глаза попались целующиеся Верещагина и Сысоев, то я вовсе отставила бутылку в сторону, решив, что мне хватит.