Прости, я тебя проиграл - Галина Милоградская
Когда добралась до первого этажа, была залита потом. Руки ещё кровоточили, пришлось вытереть их об платье. Мокрые после душа волосы сбились в сосульки. Входная дверь маячила впереди, всего несколько шагов, которые надо преодолеть. Стиснув зубы, я пошла, но у выхода покачнулась, привалилась к комоду. Всё снова плыло. Портмоне Вадима с ключами от машины лежал прямо передо мной, но от ключей толку ноль. Сунув портмоне в сумку, я с силой надавала на дверную ручку, замычала от боли в ладонях, выскочила в коридор и хлопнула дверью. До лифтов, шаг за шагом.
Кнопки, так много кнопок! Я стукнула по панели, не сводя глаз с двери в нашу квартиру, но наконец лифт закрылся и поехал вниз, на парковку. Машин было немного. Понятия не имела, сколько сейчас времени, какой день недели. Выбравшись на улицу, глубоко вздохнула: тёплый воздух волнами поднимался от прогретого за день асфальта и бетона. Шумела дорога, прохожие смотрели с брезгливостью. Плевать. Шатаясь, я не останавливалась, лишь бы убраться как можно дальше. Куда? Не знаю.
Ноги заплетались, здания, уходящие в небо, переплетались над головой в сумасшедший клубок, свет фар и витрин ослеплял. Главное — не останавливаться. Идти только вперёд, цепляясь за сумку. Смотреть под ноги, потому что если упаду — не поднимусь. Если Вадим догонит меня, если вернёт, если отдаст, я умру. Сброшусь из окна, даже думать не буду.
Двадцать вторая глава
Силы постепенно начали убывать. Каждый новый шаг давался тяжелее прежнего, ступни налились свинцом. Я всё-таки упала на колени. Прислонилась к витрине какого-то магазина, подтянула ноги к груди и закрыла глаза. Всплеск адреналина прошёл, равнодушие к собственной судьбе накрыло непроницаемым коконом. Мне было плевать на себя, прохожим — плевать на меня. Никто не останавливался, люди просто проходили мимо, бросая короткие взгляды. Я чувствовала их, колючие, вела плечами, желая сбросить.
— Девушка, с вами всё в порядке?
Мягкий голос с трудом пробился в сознание. Я подняла глаза, смутно разглядела склонившуюся надо мной женщину. Качнула головой, и волосы упали, закрывая лицо.
— Толик, помоги.
— Да наркоманка какая-то, брось.
— Я сказала: помоги!
Сильные руки подхватили подмышки. Дёрнувшись, я попыталась вырваться: только не обратно, не к Вадиму!
— Всё в порядке, милая. Не бойся.
Этот голос был слишком тёплым, чтобы быть правдой. Он обволакивал, обещая, что всё будет хорошо.
Чувство, что тебя переехал каток теперь знакомо мне не понаслышке. Тело превратилось в сгусток боли. Попытавшись пошевелить пальцами, я слабо застонала. Рядом послышался шорох, глаза моментально распахнулись, сердце забилось в горле.
— Тише, милая, — знакомый голос. Вскоре я увидела его обладательницу — женщина средних лет с медными волосами и очень тёплым взглядом. Она осторожно погладила по плечу, и от этого простого жеста из глаз хлынули слёзы облегчения. Я плакала и не могла остановиться, пока незнакомка терпеливо ждала, пока пройдёт истерика, порой тихо говорила что-то успокаивающее. Наконец слёзы иссякли.
— Меня зовут Надежда, а тебя как?
— Лена, — выдохнула я и попыталась привстать на локтях, но тут же рухнула обратно на подушку.
— Тебе надо отдохнуть. — Надежда прикусила губу и несмело предложила: — Может, стоит вызвать полицию?
— Нет! — тут же испуганно крикнула я. Нельзя полицию, через неё Вадим моментально меня найдёт, ведь я по-прежнему его жена. Ещё и может обвинить в покушении на убийство. Или засадить в психушку, с него станется. Но скорее всего просто сразу отдаст тому, кто меня купил.
— Хорошо, хорошо, не будем никуда звонить. Пока просто отдыхай.
В её взгляде было столько сочувствия, что глаза снова наполнились слезами. Какой-то слёзный комбинат появился в моей голове и теперь работал без перерыва. Послушно закрыв глаза, я почти сразу заснула.
Проснулась посреди ночи. Мышцы всё ещё не слушались, но я села и осмотрелась. Комната была небольшой, но обставлена со вкусом. Мягкий ночник отбрасывал кружевные тени на бежевые стены, шторы были закрыты. Поведя плечами, я поморщилась от боли в суставах и только сейчас заметила большую майку, в которую меня одели. Хотелось в туалет, но где он здесь — понятия не имею. Осторожно я подошла к двери, выглянула в коридор, почти сразу заметила нужную дверь. Потом зашла в ванную и замерла перед зеркалом. Мамочки, на кого я похожа?!
Скулу раскрасил огромный синяк, губы разбиты, на нижней запекшаяся кровь. На шее отчётливо проступают следы пальцев, запястья и ладони перевязаны. Волосы сбились в сосульки, цвет не разобрать. Осторожно потянув, я сняла майку и в ужасе уставилась на покрывавшие грудь, бёдра и талию синяки. Между ног тянуло, но это не стало открытием, а вот то, как груб был Вадим, повергло в шок. Стоит порадоваться, что я ничего не помню, иначе сошла бы с ума.
Я долго стояла под душем, не обращая внимание на намокшие бинты — на щиколотках они тоже были. Потом вышла, надела на мокрое тело майку — пользоваться хозяйскими полотенцами не стала, и вышла в коридор.
— Рада, что тебе лучше.
Надежда выглянула из кухни и поманила к себе. Уютно. Как же уютно здесь было! Бежевый кухонный гарнитур, яркие прихватки с подсолнухами, весело кипящий электрический чайник. Чувство, что оказалась дома.
— Что с тобой случилось? — мягко спросила Надежда, придвигая кружку с чаем и бутерброды. От голода свело желудок, он громко заурчал.
Что случилось? Если бы я могла рассказать… Так ведь никто не поверит! Но полуправду рассказать смогла: о муже-садисте, о том, как он меня запер и издевался, а мне удалось сбежать.
— Надо заявить в полицию, — мрачно сказал Анатолий. Он подошёл в середине рассказа, представился и всё время слушал молча, не перебивая.
— Бесполезно, — я горько усмехнулась. — Там всё схвачено. Мне надо просто исчезнуть.
Но сначала — добраться до Макса! Об этом я не стала говорить.
— Побудешь у нас, пока окончательно не придёшь в себя, — строго сказала Надежда. Я не стала спорить.
