Без имён - Аля Кьют

Я заехала домой за платьем, а потом сразу отправилась в салон, где меня ждал полный цикл услуг. Лицемерие и зависть – бесплатно. Я старалась не замечать, как на меня все смотрят. Я старалась не думать, что завтра они будут смотреть фото в интернете и перемывать мне кости.

Правда, когда я нарядилась в платье, а визажист нанес последние штрихи в макияже, охнул хором весь персонал салона. Сегодня я была их личной Золушкой. Они все восхищались мной от души. Я и сама видела в зеркале, что образ сложился идеально. Жаль, Саша не увидит.

Мысли о нем я гнала от себя сегодня, но было сложно не думать совсем. Правда, мне помог Гриша. Он не просто прислал машину, а сам приехал с водителем, чтобы забрать меня из салона.

- Ты моя красавица, - выдохнул от, кажется тоже потрясённый и искренний.

Его сухие губы коснулись моей щеки, а я по привычке чмокнула в воздух.

- Постарайтесь её не помять в машине, - пошутил мой визажист.

Все захохотали. Гриша клятвенно обещал сдерживаться, применив все свое терпение. Чертов лицемер. Он едва взглянул на меня по дороге. Разумеется, я не расстроилась из-за этого.

- Как у тебя дела? – спросил жених, выбивая пальцами буквы на телефоне в переписке.

- Нормально, - отвечала я спокойно.

- Вчера была у отца?

- Да.

- Как он?

- Хорошо. Передавал тебе привет.

- Ага, ему тоже.

- Передам.

Исполнив долг вежливой болтовни Гриша окончательно погрузился в телефон. И меня снова это не волновало. Наверно, вся наша жизнь пройдет в таком вежливом лицемерии, если я не буду выступать. Возможно, меня бы это устроило. Человек – то еще животное, ко всему привыкает. После свадьбы я, наверно, уйду с работы, смогу больше рисовать, чаще буду навещать папу, рожу Гришке наследника и постараюсь вырастить из него человека.

Но теперь мое смирение висело на волоске. Из-за Саши. Я ужасно боялась за папу, больше чем за себя. Но даже этот страх не заглушал отчаяние и боль от понимания, что я никогда не увижу больше моего горячего незнакомца. А если увижу, то точно не посмею быть с ним собой.

Я влюбилась в него, и это убивало. Убивало нас всех в прямом смысле.

Нужно забыть, выбросить его из головы, вычеркнуть из жизни.

Господи, пусть он уедет скорее далеко и насовсем, чтобы не было соблазна, за который мне придется дорого платить.

   Эти мысли не отпускали меня всю дорогу до загородного клуба, где мэр устроил благотворительный бал.

Нашу машину отогнал водитель, мне подал руку швейцар. Холод осеннего вечера заставил поежиться, но я бодро расправила плечи и приняла Гришин локоть. Наверно, со стороны мы выглядели идеальной парой. Он атлетичный и мужественный в шикарном костюме и галстуке-бабочке. Я в своем бесподобном платье. Нескромно, но в нем и невозможно быть скромной.

Мы прошли в зал, здороваясь и останавливаясь поболтать с Гришиными приятелями и важными знакомыми.  Мужчины почти ощупывали меня восхищенными взглядами. Дамы почти убивали завистливыми. Возможно тщеславная личность нашла бы в этом удовлетворение, но я такой не являлась. Мне было банально скучно замечать реакции и улыбаться в ответ комплиментам. Не в первый раз. И не в последний.

Все замечали кольцо. Его, наверно, было видно из космоса. Нас поздравляли наперебой, и это тоже причиняло боль.

Встретили и Владимира Антоновича, он как раз общался с мэром и губернатором. После поздравлений с помолвкой меня отвела в сторону Марина. Я была ей за это благодарна.

- Мужчины на празднике обсуждают дела. Невозможно даже рядом стоять, - посетовала она, снимая с подноса два бокала шампанского. – Ты невероятно выглядишь, Алиса. Это Сааб?

- Он самый.

- Ох, Гриша тебя балует, но ты того стоишь. Как вы смотритесь, дорогая. Король и королева вечера. Только не говори Фролову.

Она рассмеялась чуть громче обычного, и я поняла, что моя будущая свекровь начала пить еще до приема. Я пообещала не открывать тайну губернатору, тоже улыбаясь ей.

Болтовня Марины немного меня утешила. Она тоже не была счастлива в золотой клетке, но научилась жить в ней и позволяла себя маленькие радости. Может и я научусь?

В сотый раз пыталась себя убедить, но сердце упрямо твердило: нет-нет-нет.

Я велела ему заткнуться.

Всю семью Крыловых усадили за стол вместе. Меня, разумеется, с ними. Начался аукцион. Старая традиция. Нужно купить что-то абсолютно бестолковое за большие деньги, которые распределят в детские дома, хосписы и фонды поддержки исследований. Я называла это отпущением грехов.

Все эти приемы в принципе затевались всегда только, чтобы в неформальной обстановке обсудить очередные аферы. Слава богу, мое присутствие требовалось только на официальной части. Я могла вполне спокойно наблюдать, как губернатор покупает точилку для карандашей за сто тысяч рублей, а мэр отчаянно торгуется с Крыловым за путевку в местный санаторий на вик-энд. Гриша ввязался в аукцион за детские ползунки, не стесняясь выкрикивать, что они ему скоро понадобятся больше всех. Я бледнела и краснела, чувствуя себя одновременно посмешищем и инкубатором.

Ставку Гриши быстро перебили, и ведущий обратился к новому участнику:

- Новый участник аукциона за голубые ползунки – шикарный мужчина, пятый столик.

Видимо, ему было нужнее, потому то он не уступил Грише. Крылов раз сто увеличивал шаг и дошёл до неприличной цифры, а соперник просто удвоил сумму.

- Уймись, - бросил ему отец. – Нужно вовремя остановиться.

Гриша прищурился, но почти сразу выдохнул. Он поднял руки, давая понять, что выходит из игры. Ведущий драматично досчитал до трех и звонко стукнул молотком. Он сверился с листком и уточнил.

- Ползунки за три миллиона рублей уходят Александру Вердену.

Я вздрогнула. У меня была хорошая память. Именно это имя значилась на новых кадастровых документах