В руках бандита - Каролина Дэй
Мы сидим с Ло на кухне около часа. Она рассказывает о работе официанткой в том ресторане, где мы встретились, вспоминала школьные года, университет. А я так никуда и не поступила, потому что карьера модели поглотила меня, а последующие проблемы не дали возможности на обучение.
Через полтора часа Ло покинула мои апартаменты. В груди все еще плескалось тепло, а на губах играла улыбка. Возможно, мне будет сложно одной вынашивать ребенка, я навсегда лишена мужского плеча, но Ло дала надежду на то, что я справлюсь.
И сейчас я уверена в этом.
Через несколько минут после ухода подруги (наверное, ее можно так назвать), в дверь снова звонят. Почему не в домофон? Может, кто-то из соседей пришел к Мел? Но женщина не выходит из своей комнаты, мне приходится подойти к двери, заглянуть в глазок и обомлеть.
Не сразу понимаю, почему я открыла дверь, почему не притворилась, что меня нет дома. Знакомый оценивающий взгляд скользит по мне вдоль и поперек, губы плотно поджимаются, а руки скрещены на груди.
– Ты?
– Привет, дочка.
Глава 28
– Какого хрена ты здесь забыла? – тут же выкрикиваю на весь подъезд. Плевать, если меня услышат, я не хочу ее видеть здесь и сейчас.
– Приехала узнать, как поживает мой единственный ребенок, – спокойно произносит… мама.
Да, вы не поверите, ко мне заявилась мама, с которой мы не виделись больше четырех лет. Как она узнала о моем местонахождении? Плевать. Главное – выдворить ее как можно скорее, пока злость полностью не охватила меня. Как она вообще посмела прийти ко мне?
– Узнала? А теперь проваливай! – пытаюсь закрыть дверь, но мама ставит в щель зонтик. Интересно, почему он не сломался? Я очень сильно хлопнула дверью.
– Мы поговорим, хочешь ты этого или нет.
– Хм… – наигранно задумываюсь я. – Ты спала с человеком, который подстроил мое изнасилование, а папу упек в клинику на два года. Как ты думаешь, я хочу с тобой говорить?
– Тебе это навязали, – жестко чеканит она. Даже не так – уверенно, будто знает иную сторону этой ситуации.
– Почему я должна тебе верить?
– Потому что ты осталась одна и беременная.
Застываю на месте. Откуда она все это знает? Откуда, черт возьми?
– Проходи.
Мама без церемоний проходит в узкую прихожую, уже, чем в нашем домике в пригороде, где мы жили дружной английской семьей. Она оставляет зонтик в специальной подставке, идет в кухню-гостиную. Чувствую недовольство в таких знакомых, но в то же время чужих глазах, но мама тактично опускает глаза и садится на диван. Я присаживаюсь поодаль – не готова находиться рядом с ней.
– Может, обнимемся?
– Рассказывай, что мне навязали?
Чувствую, что я не узнаю ничего нового из ее слов, но почему-то в глубине души чувствую, что ее надо выслушать. Может, во мне просыпается материнский инстинкт? Не рано ли? Срок наверняка маленький, я еще не успела сходить к гинекологу.
Тишина нависает над нами грозовым облаком. Я внимательно смотрю на женщину, которая меня родила. Такая же утонченная, с прямой осанкой и пучком на голове. Под глазами немного прибавилось морщин, а носогубная складка стала глубже.
– Ну? – не в силах выдерживать эту тишину, нарушаю ее.
– Не знаю, с чего начать.
– Давай помогу. Ты вышвырнула меня из дома, развелась с отцом, притащила в дом любовника-бандита, а затем пожаловалась на свою несчастную семью. В отместку твой любовничек сделал так, чтобы мы с отцом пострадали. Вроде все сказала.
– Нет, не все, – жестко останавливает ладонью мама. – Я не знала, что задумал Грегори. Я вообще ничего не знала о его жизни.
– Правда? Почему я не верю?
– Потому что ты не даешь мне сказать.
Серьезно? До этого она молчала в тряпочку и смотрела на меня, как на прокаженную, будто перед ней сидит не родная дочь, а какая-то бомжиха. Возможно, я на нее похожа в этом сером одеяле и с слегка опухшими от слез веками, но в целом выгляжу достаточно сносно.
– Спасибо, – продолжает она. – Я не знала о его деятельности. Для меня Грегори Макнил был отдушиной, которой я заполнила пустоту после вашего ухода. Знаешь, как тяжело было пережить твой уход из дома и предательство твоего отца? Я осталась абсолютно одна.
– Вообще-то, ты меня вышвырнула.
– Я думала, ты вернешься к учебе и не станешь летать в облаках! У тебя была вся жизнь впереди! Где ты теперь находишься? – выкрикивает мама.
– Если бы твой Грег не вмешался, я была бы сейчас перспективной моделью!
Черт! Зачем я пустила ее? Старые воспоминанию не дают мне покоя. Давно зажившие раны постепенно открываются, кровоточат, когда я этого совсем не желаю. Прошлое осталось в прошлом. Там осталась улыбчивая Аврора, вечно серьезный Виктор, моя модельная карьера. И он…
Все в прошлом, но мама вновь напомнила, что от прошлого никогда не избавишься. Оно будет сидеть в твоей памяти, в сердце, в груди. Долго-долго. Будет напоминать о себе в моменты отчаяния, в моменты обреченности. Оно раздавит тебя, если ты не дашь отпор.
– Зачем ты приехала? Как ты узнала, где я? – выдохнув, спрашиваю маму, глядя в такие же стальные глаза, как у меня.
– Я пришла помириться.
– Отлично, примирения не будет. До свидания!
– Элис, я больна.
Мамин взгляд меняется. Он темнеет, приобретает грустные проблески. Порой я вижу этот взгляд в отражении, когда мне хочется застрелиться и больше никогда не появляться в этой жизни.
– Он оставил меня ни с чем, когда я узнала обо всем. Он выгнал меня из дома, мне пришлось переехать в другой город и снять домик, – произносит мама с привкусом горечи в
