Чужая жена - Каролина Дэй
Но я не успеваю выслушать ее «иначе», потому что мама резко хватается за сердце и оседает на асфальт, безмолвно открывая рот.
— Мама!
Глава 23
— Почему мы так медленно едем? — спрашиваю водителя скорой помощи.
— Дороги такие, девушка! — выкрикивает через плечо мужчина в форме. — Сейчас приедем, не переживайте!
Черт! Почему так? Почему маме стало плохо именно сейчас? Почему машины впереди не могут побыстрее расступиться, чтобы пропустить нас? Мигалки для кого работают? Маме плохо! Она едва дышит через маску. Каждая секунда на счету! Эгоисты! Больно. Как же больно смотреть сейчас на нее. Такую поникшую и ослабленную. Уязвимую...
Мама совсем не смотрит на меня. В сознании, но глаза прикрыла. А когда открыла, в их голубизне увидела всю палитру негативных эмоций. От презрения до ненависти. Черт! Она не должна была узнать все так. Я хотела сама все рассказать. Когда пойму, что делать со своими чувствами. Когда мы с Дани поговорим по душам и решим, как нам поступить дальше. Жить со своими половинками и сделать вид, будто ничего не случилось, или развестись и построить новую счастливую жизнь.
Казалось, прошла вечность с тех пор, как мы выехали с набережной. Машина заезжает в арку больницы. Нас уже встречают возле входа. Маму быстро вывозят на каталке, я выбегаю следом за врачами. Краем глаза замечаю паркующийся автомобиль Дани, но толком не обращаю на него внимания. Бегу по белым коридорам, где стоит запах медикаментов, смотрю на родного человека. На маму. На женщину, с которой всегда делилась наболевшим. А сейчас утаила правду. И вот чем это обернулось.
— Девушка, вам сюда нельзя, — произносит медсестра возле дверей и поднимает палец вверх. Только сейчас читаю надпись. Реанимация.
— Пожалуйста, спасите ее!
— Это зависит не только от нас. Ждите.
Передо мной закрываются двери. Эхо этого стука еще долго звучит в пустынном коридоре. Раздается в груди. Пробирается в сердце. Сжимает его в тиски.
Все время, пока мы ехали в машине, я держалась. Не плакала при маме, чтобы она не переживала, не расклеивалась. И мыслила трезво. Практически. Сейчас во мне будто сломали предохранитель. Одна слезинка. Вторая. Третья. Они скатываются по очереди. Перед глазами все расплывается, ноги больше не держат.
Почти падаю на колени, пока меня не подхватывают знакомые руки. Окунаюсь в родной аромат, закрываюсь от всего мира, уткнувшись лицом в его плечо. Плевать. Сейчас на все плевать. Он нужен мне. Сейчас.
— Если с ней что-то случится, я никогда себе этого не прощу, — шепчу я, содрогаясь от плача.
— Не волнуйся, с ней все будет хорошо.
Дани нежно поглаживает меня по голове. Аккуратно. Утешает как маленького ребенка, шепчет слова на русском и азербайджанском. Я ни черта не разбираю, но его шепот постепенно успокаивает. Слезы больше не льются, перед глазами больше нет картинки умирающей матери. И никогда не будет, потому что она жива. Она будет жить. Всегда. Сейчас она слишком молода чтобы умереть, я не готова ее отпускать на тот свет.
— Надо позвонить Максиму...
Отрываюсь от плеча Дани и достаю телефон.
— Зачем?
— В таких случаях я всегда звоню ему. Он может что-то заподозрить.
Дани молчит, ждет, когда я договорю с мужем. Максим обещает приехать как можно скорее, говорит, что находится сейчас недалеко. Ему потребуется меньше пяти минут. Поэтому…
— Тебе надо уйти, — поднимаю глаза на безэмоционального Дани.
— Ты уверена, что справишься?
— Справлюсь. Не волнуйся.
— Что, если…
— Если что? — раздается за спиной голос мужа.
Незаметно напрягаюсь. Не успели. Пока Максим не видит, беру себя в руки, поворачиваюсь к нему. Серьезный. Смотрит вопросительно то на меня, то на Дани. Вопросов не задает, но и не расслабляется, будто присутствие другого человека в порядке вещей.
— Добрый день, Максим Кириллович. — Дани обходит меня и протягивает мужу руку.
— Привет, Дани, — отвечает официально. — Не ожидал тебя здесь увидеть.
— Я оказался поблизости, не смог бросить вашу жену одну.
Каждая секунда заставляет содрогаться от напряжения, каждое слово мужа и любовника туманит мозг, не позволяя осознать реальность и включиться в игру. В любой другой день у меня получалось делать вид, что нас с Дани ничего не связывает. Но не сейчас. Нервная система дает слабину не в самый подходящий момент.
Лишь бы он ничего не узнал. Лишь бы не узнал…
— Спасибо, что побыл с ней.
Максим заключает меня в объятья, обойдя Дани. Утопаю в родном тепле. В привычном. Странно сейчас сравнивать успокаивающие объятья мужа и любовника. Не то время, не то место. Тем более под взглядом мужчины, который только что смахивал своими пальцами слезы с моих щек. Который улыбался мне. Который целовал мои губы.
И сейчас он смотрит напряженно. Слишком ревниво. Слишком измученно. Опускаю взгляд, не в силах выдержать эмоции, переполняющие его черные глаза.
— Я, пожалуй, поеду, — говорит Дани. — Позвоните, как что-то узнаете.
И тут же разворачивается, делает два шага к выходу…
— Дани Азизович! — выкрикиваю я. Его статная фигура останавливается. Повернув голову, он смотрит на меня с той же болью в глазах. — Спасибо за поддержку.
Он не отвечает. Секунда. Вторая. Третья. Дани слегка приподнимает уголки губ и вежливо отвечает:
— Не за что.
Дани уходит все дальше и дальше, а я буквально нутром ощущаю, как тепло покидает мое тело. Вместе с любимым мужчиной. Я не знаю, когда мы увидимся вновь, когда нам еще раз удастся встретиться наедине. Сейчас он мне нужен как никогда.
— Врачи что-то говорили? — спрашивает Максим, вытащив меня из размышлений.
— Нет. Она в реанимации.
Снова чувствую подступающий ком в горле. Снова готова расклеиться.
— Не переживай, все хорошо. Мы переведем
