Снесу крышу. Дорого (СИ) - Нарватова Светлана "Упсссс"

На очередном горизонте Даша села на свое сидение, захлопнула дверцу и пристегнулась.

— Ну? — спросила она, и сигнал сработавшего таймера привел его в чувство.

— Потрясающе, — выдавил из себя Поляков.

— Я имела в виду, что можно ехать, — поправилась девчонка.

— Да, мэм. Слушаюсь, мэм.

— Извините. Я не хотела, — смутилась она.

— Это — серьезная проблема, — согласился Паша. — Именно ею мы и займемся сразу после ресторана.

И завел машину.

Всю дорогу он нет-нет, да поглядывал на пассажирку.

Казалось, в ее лице ничего не изменилось. По крайней мере, Паша ничего кардинального не заметил: брови, глаза, нос (один) губы, подбородок. А выглядеть она внезапно стала на пару порядков дороже.

Да, с такой можно ехать в любой ресторан, не роняя имиджа. Своего. Может, для такого олигарха, как Тяжелков, девчонке не хватало брендов. Но, во-первых, Кощей в них не разбирался. Как и положено натуральному натуралу. А во-вторых, ее осанка и посадка головы компенсировали потенциальную нехватку нолей на бирках.

Вообще, она не выглядела, как те, кто дает за деньги.

Она выглядела как те, кто дает за очень большие деньги.

Платьишко, к слову, у нее тоже было очень приличное. И в смысле фасона, и в смысле исполнения. Откровенным шалавами Паша брезговал. Но и вкладываться в «золотых девочек» считал занятием глупым и бесполезным. Однако он испытал разочарование, когда не увидел в ресторане ни одного знакомого. Прямо хоть сэлфи выкладывай.

Нет, так низко он не падет. У него еще будет возможность похвастаться своей новой помощницей.

Единственным недостатком, который Поляков в ней внезапно обнаружил, была ее молчаливость. Обычно его раздражал треп девиц, которые буквально слова сказать не давали. Но, как оказалось, в этой болтовне был важный плюс: не нужно было думать, о чем с ними разговаривать.

С Дарьей же за столом периодически зависали паузы. Девчонка делала вид, что ее это нисколько не смущает. А вот Паша напрягался.

Но нет такого стресса, с которым бы не справился хорошо прожаренный стейк.

Завершив трапезу, Паша галантно помог Дарье надеть куртку и усадил в машину.

— А почему мы едем так? — спросила девчонка минут через пять после того, как они тронулись.

— Потому что мы едем ко мне.

Паша скосил взгляд, чтобы увидеть реакцию девчонки.

Она смотрела в окошко, невозмутимо провожая взглядом дома вдоль дороги.

Может, не услышала? Значит, переспросит.

А может, не переспросит. Может, просто приняла как факт, что они едут бороться с «не хотела», как Паша обещал. Но должна же она как-то выразить свое отношение в горизонтальному времяпровождению? Хотя можно и вертикально. Поляков еще раз бросил взгляд на спутницу.

Безмятежность. Именно так можно было описать выражение ее лица.

Паша подождал еще. В конце концов, возражений же тоже не последовало. Всё в порядке. Всё идет по плану.

Но почему-то мысль о том, что Дарья просто перестала сопротивляться и плывет по течению, вызвала отторжение. Внутренний хищник был недоволен. Ему нравилось тыкать птичку когтем и видеть, как она трепыхается. А трахать безразличное бревно совсем не то же самое, что Снежную Королеву. Может, выглядит это почти одинаково, но ощущается по-разному.

— И что, никаких возмущений, радостных воплей, жалобных стонов? — сдался он.

— Какой диапазон, — одобрительно покивала Даша.

То, что она не отвечала прямо, начинало выбешивать.

— Для тебя не имеет значения, куда и зачем тебя везут? — процедил Кощей, перестраиваясь перед светофором для поворота. Даша продолжала смотреть в окошко и молчать. — Ну?!

— Не люблю, когда на мне проводят лабораторные опыты, — ровно ответила она, не отрывая взгляд от тротуара со своей стороны.

— Какие опыты?

— «Возмущения, вопли или стоны?» — процитировала она.

Паша тронул машину на зеленый и притормозил, пропуская поток по встречной. Его радовала эта вынужденная пауза в разговоре. Он не знал, что сказать, и это злило его еще сильнее. Наконец зеленый замигал, последние джигиты провались под занавес, и Поляков пересек перекресток. За это время он успел взять себя в руки.

— А по-человечески ответить нельзя? — спросил он.

— Павел Константинович, так вы же по-человечески ни о чем не спросили. — Несветаева оторвалась от созерцания улицы и, мило улыбаясь, посмотрела на Пашу. На секунду он поймал ее взгляд и снова переключился на дорогу.

Обращение «Павел Константинович», созвучное роли рабовладельца, вдруг стало резать ухо своей неуместностью. Паша разумом понимал, что взял не тот тон. Но тон был уже взят. Всё. Не лебезить же теперь ней? «Ах, извините, Дарья Владиславовна, нужно же было спросить, хотите ли вы ко мне ехать. Виноват-с. Козел-с.»

Кощей слишком резко дернул рычаг переключения скоростей и почувствовал сопротивление автомобиля. Все против него. Даже машина.

— Как тебе ресторан? — перевел он разговор в нейтральное русло.

— Я не очень хорошо разбираюсь в высокой кухне, — тем же ровным тоном, ответила Дарья, глядя на дорогу перед собой. — Но если общие ощущения, то красиво, слегка помпезно. Не скажу, что уютно, но довольно комфортно. Не то место, куда ходят в свитере и футболке, — добавила она.

— Есть те, кто ходит в свитере и футболке, — возразил Паша.

— Да, — кивнула Даша. — Но не китайских. Спасибо, что разрешили переодеться.

То есть она переодевалась не ради того, чтобы произвести впечатление на начальника, вдруг дошло до него. Девчонка переодевалась, чтобы чувствовать себя в своей тарелке. Немного обидно.

— Тебе очень идет это платье, — признался Поляков. — Ты в нем такая… — он вовремя удержал на языке слово «дорогая». — Здорово выглядишь. А почему на работу так не приходишь?

Она пожала плечами:

— Это было бы странно. Неправильно. У вас в фирме другой дресс-код, — наконец подобрала она подходящее выражение.

Паша рассмеялся.

— Ну ты пошутила, — ухмыльнулся он. — «Паллада» — и дресс-код!

— В общем, если я так приду на работу, я буду раздражать других работников. «Выпендрилась!» — спародировала она кого-то скрипучим голосом, скривив рот и неодобрительно покачивая головой.

— Да и правда, — согласился Паша. — Но всё равно жаль. На тебя такую приятно смотреть.

«И людям показать», — добавил он про себя.

Дарья не отреагировала на комплимент. Сказанный, кстати, от чистого сердца.

— Но на тебя всегда приятно смотреть, — быстро поправился Поляков и бросил быстрый взгляд на пассажирку.

Она улыбалась. Но не просто, а как сообщнику. В ее улыбке читалось: «Я знаю, что ты врешь. И знаю, что ты знаешь, что я знаю. Но мы всё равно будем делать вид, ни о чем не подозреваем».

Может, она так вовсе и не думала. Но Паша неожиданно поймал себя на мысли, что разговаривает с женщиной. Осмысленно разговаривает. Причем с женщиной, которую он твердо намерен отыметь по прибытию к месту назначения. И твердо, и, может даже, жестко. Как попрет. Ему интересно, что ему ответят. Ему интересно угадать, что ему ответят. И на душе как-то… Словно он болтает с кем-то из приятелей.

В этот момент впереди показалась Пашина высотка, избавляя от необходимости размышлять на эти странные темы.

Он поставил автомобиль на парковке жилого комплекса, помог Даше выйти и предложил ей руку. Она обернула тоненькую цыплячью ручку вокруг своего мускулистого предплечья. Рядом с помощницей он ощущал себя человеком-горой.

…Которому опять было не о чем с ней разговаривать.

— Не боишься идти домой к малознакомому человеку? — спросил Поляков.

— Боюсь, — неожиданно призналась Дарья. — Но я написала в своем аккаунте, куда пошла.

Паша потряс головой, пытаясь осмыслить.

— Аккаунт закрытый, не переживайте, — успокоила его девчонка.

Кощей силился понять, что его «вышибает» больше: ее искренность, подозрительность или предусмотрительность?

— А какой тогда смысл писать?