Они под запретом (СИ) - Салах Алайна

— Съездил. Там все нормально. Стены утепляют.

— Уже? Так быстро? — удивляюсь я невпопад. Хочу лишний раз напомнить, насколько мне небезразлично все, что он делает. — Может быть, фотографию мне пришлешь?

— У меня нет. Съездим как-нибудь вместе, если тебе интересно.

Резко развернувшись к окну, я улыбаюсь осенне-зимней слякоти. Арсений предлагает мне съездить вместе. Это ведь о многом говорит? Как минимум о том, что он не планирует отступать от задуманного, и мне есть место в его будущем. Едва ли он предложил показать мне дом, в котором рассчитывает жить с Инессой.

— Я с радостью как-нибудь, — воодушевленно начинаю тараторить я, позволяя измученному сознанию заражаться приятными картинами того, как мы с Арсением ходим по изборожденной неровностями земле, оглядывая его дом. — Там нормальная дорога, кстати? Просто к месту стройки часто бывает сложно подъехать.

— Я же не в глуши его строю, — с усмешкой замечает он. — Там нет бездорожья. Ты что после работы делаешь?

— Встречаюсь с Катей. Идем в «Нота Бене» — это новая кофейня на «Белорусской».

— Ясно. Хорошо вам посидеть.

Я пытаюсь судорожно придумать вопрос, ответ на который предполагает получение дополнительной уверенности в судьбе нашего будущего, но сказать ничего не успеваю, потому что Арсений меня опережает.

— У меня второй звонок, Аина. Как будет возможность — я сам перезвоню.

Он переключается, и мне приходится повесить трубку. Может быть, самолет Инессы приземлился, и она звонит ему с просьбой поторопиться? У меня даже возникает мысль проверить электронное табло в интернете, но я себя останавливаю. Потому что это ничего мне не даст. Даже если это она звонит, что изменится? Мне просто нужно пережить сегодняшний вечер без риска сорваться и начать обрывать телефон Арсению.

…Пока Катя просит официанта повторить вино, я незаметно заглядываю в мобильный, чтобы в очередной раз убедиться: Арсений не звонил мне и не писал. Время неумолимо близится к восьми, и у меня снова возникает мысль свериться с расписанием Шереметьево. На этот раз чтобы посмотреть, не задержался ли рейс Инессы. Если их разговор с Арсением проходит в машине, то за это время можно успеть добраться до города и все обсудить.

— Ты звонка ждешь? — засунув в рот кубик пармезана, Катя кивает на мой телефон. — Постоянно туда смотришь.

— Нет, я не жду, — виновато бормочу я, для убедительности переворачивая мобильный экраном вниз. — Просто по привычке.

— Смотри, — коллега шутливо грозит пальцем. — А то вытащила меня вина попить, а сама в облаках витаешь. Кстати, ты случайно не знаешь какой-нибудь хороший бутик с вещами для новорожденных?

От такого неожиданного вопроса я напрягаюсь. По мере приближения даты месячных, я начала всерьез переживать, что из-за своего вранья с таблетками могу оказаться беременной, и потому любое упоминание о возможном деторождении приводит меня в ступор. Даже реклама подгузников по телевизору заставляет нервно тереть живот.

— Нет, — немного резко фыркаю я. — Откуда мне знать.

— Жалко. У меня просто подруга близкая родила. На выходных малышу сорок дней исполняется. Он у них такой долгожданный, что хочется и подарок сделать особенный. Янка с мужем полтора года пытались — и ничего. Врачи в один голос уверяли, что у обоих анализы как у космонавтов, а все равно не получалось. И вот отдыхать на море отдыхать зимой поехали и там зачали.

Неожиданно этот рассказ заставляет меня почувствовать облегчение. И правда, с чего я взяла, что так легко забеременею? Люди годами пытаются, имея идеальные анализы, а мне еще в детстве педиатры говорили про слабый иммунитет. Не то, чтобы я хочу иметь проблемы с деторождением — нет конечно. Просто сейчас ясно понимаю: беременность в моем случае будет преждевременной.

— Я вспомнила, Кать, — я снова берусь за телефон. — У меня есть подруга с полуторагодовалым сыном. Я у нее сейчас спрошу.

Под подругой я подразумеваю жену Володи, Дашу. Ярослав всегда одет в самые модные вещички, так что она наверняка знает какой-нибудь стоящий детский бутик.

Даша великодушно скидывает мне адреса «правильных» магазинов, после чего мы с Катей выпиваем еще по бокалу и решаем расходиться. Вернее, решает она, сославшись на то, что с вина ее клонит в сон. Часы показывают девять вечера, и мои шансы на сохранения спокойствия стремительно тают. Если ее самолет приземлился в шесть, значит они не стали говорить в машине, а поехали куда-нибудь. Куда? В ресторан? Или к ней домой? Или к Арсению? А что если…

Зло тряхнув головой, я вызываю такси. Толкаться в метро совсем нет настроения. Доверие и преданность, — мысленно повторяю я как мантру. — Преданность и доверие. Арсений ведь пообещал с ней расстаться, и у меня нет повода ему не доверять. Он никогда мне не врал. Только когда вызвал мне такси, сказав, что ему не по пути… Но это вряд ли может считаться, потому что он сразу же в этом признался. Может быть, ему приходится ее успокаивать… Кто знает, вдруг Инесса окажется истеричкой. Или по дороге они пробили колесо.

С головой, полной смятения и разрушительных мыслей, я захожу домой. Машинально скидываю обувь и прямо в пуховике иду в гостиную. Скидываю его на пол и отяжелевшим поплавком падаю в диван. Доверие и преданность… Надежный тыл… Время почти половина десятого. Перед глазами встает искаженное гневом лицо Инессы, грозящейся пустить Авериных по миру и потерянный взгляд Арсения. Нет, я просто не могу… Бездействие мучительно.

Подняв пуховик, я достаю мобильный и двумя тычками пальцев набираю номер Арсения. Пусть даст мне хоть какой-то знак, что мне не о чем переживать. Ну или просто ответит на звонок, чтобы по его тону я смогла понять, как обстоят дела.

Гудки идут один за другим, заставляя меня нервно барабанить ступней по полу, пока на одном из них вызов неожиданно не обрывается. Застыв, я разглядываю неровный ворс ковра. Это не время ожидания истекло — это Арсений сбросил вызов.

39

Чайник вскипел уже во второй раз за вечер, а заварочник вот уже час стоит открытым, так же как и пачка полезного саган-дайля. Я же в онемении сижу на стуле и гипнотизирую глазами телефон. Обещания держать себя в руках и впадать в состояние истерии напрочь забыты, эмоции полностью вышли из-под контроля. Стены кухни перестают существовать как и все то, что находится за ними. Есть только невыносимая тяжесть в груди и в голове. Предположения мрачнее одного другого наносят мне удар за ударом, а картины того, как Инесса виснет у Арсения на шее, как гладит его по лицу и как кладет руку себе на бедро, заставляют вздрагивать и кусать губу от бессилия.

Если еще пару часов назад я думала, что не хочу быть беременной, то сейчас вновь начинаю этого отчаянно желать. Потому что если Инесса отнимет Арсения, у меня по-крайней мере останется его ребенок. Я ведь смогу его воспитать. Отложенные деньги у меня есть, квартира тоже… И может быть, когда Арсений узнает об этом, он не сможет от меня отказаться.

Я упираюсь лбом в ладони и беззвучно мычу. Господи, мне нужно остановиться, потому что все это походит на безумие. Ну откуда берутся эти идиотские мысли? Неужели я и правда смогу счастливо жить, зная, что Арсений вернулся ко мне только ради ребенка? С другой стороны, глупо полагать, что Инесса будет сражаться голыми руками…

Так, стоп. Мне нужно срочно чем-нибудь отвлечься.

Я все-таки высыпаю заварку в чайник и, застыв, наблюдаю, как вода чересчур медленно окрашивается в бледно-желтый. Кажется, нужно было вскипятить ее еще раз. Сколько времени прошло с моего последнего звонка? Около часа. Я просто не могу больше ждать, а иначе неизвестность попросту меня убьет. Пусть, в конце концов, скажет мне что-нибудь. Ну хоть что-то… Иначе я с ума сойду.

Снова протяжные гудки. Я зло вскидываю голову и стискиваю зубы, чтобы себя приободрить. Даже если Арсений не возьмет трубку в этот раз, я наберу ему в следующий, потому что… Потому что я имею право. Потому что если мы вместе, как он сам сказал, я имею право знать, куда он пропал… Потому что могу волноваться! Потому что прошло так много времени.