Королева для нищего (СИ) - Малиновская Настя
То, что Корф был приятно удивлен, Вера заметила, после того как он поднял очки на макушку, расплываясь в улыбке.
— Моя харя сейчас треснет от удовольствия, — пошутил Корф, выпивая со всеми.
— Александр Валерьевич, можно задать вам вопрос?
— Валяй, — Корф снова закинул ногу на ногу, закуривая.
— Понимаете, — начала Вера, оглядываясь на скромно сидящую рядом Катю, — Мы с Катей оказались здесь не по своей воле. Нас заманили сюда и удерживают силой. Мы не… не такие, понимаете? — Корф прищурившись, ждал продолжения, покачивая ногой, — Мы работаем в ресторане «Горный Ручей», у Андрея Никольского, знаете такого?
— Ну, допустим, знаю, — Корф, с еле уловимой усмешкой смотрел на Веру, мол, давай, продолжай, — Неплохой мужик. Ребята, с которыми он работает, конкретные такие, своего не упустят.
— Александр Валерьевич, помогите нам вернуться к Андрею и его ребятам, пожалуйста, — взмолилась Вера, бесцеремонно хватая мужчину за руку, — Они сейчас в отъезде, и я не знаю, сообщили им или нет, что мы здесь.
Мужчина как-то слишком загадочно и молчаливо стал рассматривать Веру, как будто заново с ней знакомился.
— Ты с ним что ли? С Никольским? — снова этот хитрый прищур.
— Да. То есть, нет. С его другом, Артемом Исаевым, — затараторила Клинкова, пытаясь не упустить момент, сомневаясь, стоит наврать или говорить правду.
— Мне казалось, он женат. Мы последний раз виделись с ним полгода назад, на благотворительном ужине у Кузнецова и он тогда был с женой. Не помню, к сожалению, как ее зовут, но сам факт, — мужчина вернул очки на свое законное место, продолжая сверлить Веру взглядом.
— Понимаете, — Вера вдруг сгорбилась, позволяя подбородку задрожать, — Александр Валерьевич… все не так просто, — она громко выдохнула, чем заставила Катю вздрогнуть, — Мы с ним… У нас странные отношения, в которых еще нужно разобраться, но в том, что нас связывают какие-то чувства и они взаимны, я уверена.
— Какие-то чувства, — недовольно фыркнул Корф, — Да будет тебе известно, деточка, что мужчина, который изменяет своей жене, даже если он от нее устал, никогда больше не будет верен другой женщине. Какая бы там страсть не была, любовь, что там еще в таких случаях бывает — ни что не удержит его от возможности изменить снова. Говорю тебе как мужчина.
— Вы слишком категоричны.
Вера была готова расплакаться.
— Нет. Мужчина, который изменяет своей жене, предает собственный выбор, а значит, предает самого себя. Увы, но это правда жизни. Неужели твоя мама не говорила тебе, что на чужом несчастье, счастья не построишь?
— Вы никогда не изменяли жене?
— Нет, — твердо заявил Корф, поправляя очки, — Мы с моей женой уже 30 лет в браке, вырастили двоих замечательных сыновей и знаешь, не было ни одного дня, чтобы я хоть раз подумал о другой женщине. Мы вот с ней как познакомились на вступительных экзаменах в институте, так до сих пор и ходим за ручку.
— Людям свойственно ошибаться, — шептала Вера, продолжая отчаянно сжимать мужскую ладонь, — Вы не можете говорить за всех. У кого-то любовь одна на всю жизнь, кому-то стоит потратить время на поиски своего человека, у каждого по-разному.
— Да, но я делаю вывод из уже прожитой жизни. Я так насмотрелся этой любви, честно, поэтому знаю, о чем говорю. Ни один из моих знакомых, кто имел «счастье» уйти из семьи к любовнице, по итогу не остался с ней, а нашел новую. Они копаются как свиньи в апельсинах, унижая этим самым и женщин и себя одновременно.
Вере вдруг захотелось, чтобы он обнял ее, успокоил, как бы сделал это отец, которого у нее никогда не было, потому что понимала, что такой разговор бывает у человека один раз в жизни. Разговор, о чем-то очень важном, о чем болит душа. О чем хотелось плакать. Как правило, такие разговоры случаются с почти незнакомыми людьми, с которыми, возможно вы больше никогда не увидитесь. Но от этого они почему-то были ценнее и необходимее.
— Он придет за мной, я знаю, — Вера больше не стеснялась собственных слез, позволяя им испортить отменный макияж.
— Тогда зачем просишь меня?
— Я…
— А я скажу «зачем». Потому что сомневаешься. Убеждаешь саму себя. Это ли не показатель того, что то, что между вами происходит, на самом деле не то, чего ты заслуживаешь? Ты ведь молодая девчонка, красивая. У тебя вся жизнь впереди. А Исаев мужик взрослый, прожженый, попортит только тебя и что потом? В петлю полезешь? Вы же дурные, девки, — он второй раз за вечер обратил внимание на Катю, — Чуть что — помирать. Но самое обидное, что вашу жертву никто не оценит.
— Я докажу вам, что вы ошибаетесь. Я обещаю, что докажу.
— Глупая. Глупая Вера, — Корф неожиданно притянул девушку к себе, целуя пропитанную насквозь лаком для волос рыжую макушку, — Ты вообще в курсе, куда попала? М?
— Пряников нас выкрал. Мы не должны быть здесь, Александр Валерьевич, — Вера робко задрала голову, всматриваясь в лицо мужчины.
— Грустно и наверно неправильно признавать тот факт, что вот такие девчонки как ты и твоя подруга — часть отлаженной системы. Империи, которая строится на людских судьбах. Выхода из этой системы два: вперед ногами, либо за большие деньги. И это не факт, что тебя не перекупят для дальнейшей эксплуатации, скажем так. У девчонок таких денег, понятное дело, нет. А у кого есть — они достаточно щепетильны в данном вопросе, никто не будет платить деньги просто так, лишь бы вытащить.
Вера затряслась в рыданиях, пряча итак зареванное лицо на груди у Корфа.
— Значит выхода нет?
— Выход есть всегда, Вер, запомни, — он ласково гладил ее по спине, успокаивая, — У меня нет сейчас свободных денег, чтобы выкупить не то, что вас двоих, даже тебя одну. Инвестировал все в новый бизнес. Но, знаешь, ты хорошая девчонка, с головой. Я конечно, попробую, что-нибудь сделать, но ничего не обещаю.
— Вы можете связаться как-то с Артемом? С Андреем? С кем-нибудь из них, — маленькая надежда снова замельтешила слабым огоньком.
— Ну, если ты говоришь, что они в отъезде — вряд ли. У меня нет прямого выхода ни на одного из них.
— Пожалуйста, я вас умоляю, сообщите кому-нибудь в ресторане. Они помогут, я вас прошу, не оставляйте нас здесь.
— Не реви, тушь вон потекла, ты теперь больше на пьющего Пьеро похожа, нос распух, ужас, — мужчина покачал головой, протягивая Вере салфетку из-под своей тарелки на столе. Вера шмыгала носом, пока вытирала лицо, смотрясь в отражение на столовом ноже.
— Спасибо, Александр Валерьевич.
— Пока не за что. А чего сама Исаеву не позвонишь?
Вера замялась, опуская руки на колени и тяжело вздыхая.
— У меня нет его номера.
Корф промолчал, но многозначительный взгляд сказал все сам за себя.
«А может действительно игра не стоит свеч? Послать все к чертовой матери, пока окончательно не втрескалась? Пару недель страданий по любви, которая себя не оправдала, зато потом как новенькая, м?».
Пусть только сначала вытащит из этого притона, патологический изменщик, грубиян и скотина.
* * *К концу третьих суток, Вера окончательно отчаялась.
Барак, который больше напоминал колонию для осужденных не был предназначен для жилья, скорее для передержки. На окнах в «жилой» комнате, которые выходили на внутренний двор, скрытый высоким забором, стояли решетки, по периметру — металлические койки, от которых постоянно ныла спина. Вещи висели прямо на спинках этих коек, за неимением возможности перенести их в другое место — просто некуда. Вместо шкафов было несколько маленьких тумбочек, полки в которых уже давно были поделены между «старичками», кому не досталось — складывай куда хочешь, хоть под подушку. Некоторые в принципе так и делали, но вероятность, что ты найдешь там что-то на утро, сводилась к нулю. Вторая комната, которую называли кухней, лишь отдаленно напоминала ее: газовая плитка на две конфорки видела наверно еще последнего царя, небольшой обеденный стол, пара стульев и табуретка, которая ходила ходуном, грозясь развалиться в самый неподходящий момент. И все. Какие-то продукты, которые приносил Алик, хранили на подоконнике, «свистело» старое, деревянное окно, которое заменяло холодильник. Там был такой дубак, что когда девочки возвращались после «работы», закрывали дверь, снизу подталкивая под нее половую тряпку. Ванна тоже не блистала удобствами — такой же душевой поддон, как наверху, прикрытый голубой шторкой, которая то и дело падала, стоило только к ней прикоснуться. Поэтому, для того чтобы помыться, нужно было еще минут 10 поупражняться, как следует попотеть, чтобы вернуть эту голубую клеенку на ее законное место. Рядом была кабинка, где вместо привычного унитаза — напольный, вокруг которого вся плитка была залита мочой. А еще говорили, что мужики попасть не могут, вы вообще были в общественном женском туалете? Это же еще один филиал Ада на Земле.
