Даниелла Шоу - Атлас и кружева
— Я решила, что ты захочешь пить, дорогой. Чарлз сказал, что турнир был изнурительный.
Хью кивнул, еле слышно поблагодарил жену, потянулся за полотенцем и завязал его на талии.
— Хью, ты не думаешь, что мы могли бы… — томно прошептала Серена, но тут же осеклась. Муж смотрел на нее как на чужую. Она жалобно всхлипнула и поставила бокал на полку. — Вернуться, когда ты оденешься?
— В этом нет необходимости, Серена, — холодно сказал Хью. — Скажи Чарлзу и Вивьен, что я приду через десять минут.
Подходя к террасе, Баррингтон услышал, как хлопнула пробка.
— Хью, старина! На, держи бокал. Наконец-то мы удосужились отпраздновать твой день рождения. Будь добр, передай шампанское своей супруге!
Хью обернулся к Серене, завернувшейся в розово-пурпурный саронг и украсившей прическу лепестками бугенвиллии. Как там говорил дядя Бертрам в Харрогите? "О да, твоя Серена красотка хоть куда, но сделала ли она тебя счастливым?" Хью протянул бокал, однако видел перед собой не роскошную красавицу-жену, стоящую на экзотическом фоне мавританских арок и лазурного Средиземного моря, а трепещущую Салли в мужской шелковой пижаме.
При виде его улыбки в душе Серены шевельнулась надежда, но ненадолго. Едва Баррингтон услышал звон бокалов и громогласное "С днем рождения, Хью!", как тут же отвлекся от воспоминаний о "Кедровом дворе" и вновь очутился на испанской вилле. Когда Серена подняла бокал и посмотрела на мужа, только Хью заметил, что у нее опустились уголки безукоризненно накрашенного рта.
— Приступаем к еде, — провозгласила Вивьен, внося на террасу огромное блюдо с паэльей. — Слегка подкрепимся, а вы оба тем временем расскажете, как собираетесь праздновать свою серебряную свадьбу. Надеюсь, это будет нечто потрясающее!
Хью и Серена молча посмотрели друг на друга. Оба совсем забыли, что через несколько месяцев состоится их двадцатипятилетний юбилей.
Пока Марион накладывала в стеклянные вазочки взбитые сливки, Лаура ломтями нарезала халву и клала ее на блюдо в центре стола. Салли смотрела на них и улыбалась.
— Отведайте лучше моего угощения. Если я съем еще немного, то сама превращусь в клубничину!
— Опять подарок от твоих соседей? — спросила Марион.
Салли кивнула.
— Да, они балуют меня. Великолепные ягоды! Я думала сварить из них варенье, но сейчас слишком жарко, чтобы возиться с плитой. Уж лучше наесться до отвала, как чушки!
— Похоже, одна из нас этим и занимается, — лукаво заметила Марион.
Подруги дружно посмотрели на Лауру, которая погрузила большущую ягоду в сахар, обмакнула в сливки и отправила ее в рот.
— Мм, — вздохнула она. — Замечательно. Это напоминает мне…
— Лучше помолчи! — добродушно прервала ее Марион. — Ты становишься похожей на кошку, наевшуюся сметаны!
— Да-а… ты становишься похожей на Роз. Такая же вредная, — отшутилась Лаура.
— Не успею. Для этого у меня слишком много работы. И ахнуть не успеешь, как дети пойдут в школу. А там и Рождество не за горами.
— Ладно, так и быть, знайте мою доброту. Доедайте, черт с вами. — Загорелая рука Лауры, украшенная кольцами, указала на остатки клубники. — Салли, я вернусь поздно, так что можешь запирать.
Обе женщины посмотрели ей вслед и покачали головами.
— Кто бы он ни был, похоже, этот роман ей на пользу. Думаю, она последит за собой хотя бы до Рождества…
Салли встала из-за стола, держа в руках пустую тарелку.
— И этот цвет ей удивительно к лицу.
Марион завистливо вздохнула.
— Не каждый может носить ядовито-зеленое. Этот цвет всегда заставляет меня вспоминать спаржу и желто-зеленый табак. Который, кстати говоря, мне предстоит в ближайшие дни писать.
— Ты имеешь в виду эвфорбию или никотиану?
Марион засмеялась.
— Ах да, ты же у нас садовница! Как поживают твои висячие корзины?
— Не могу нарадоваться. Надо будет их сфотографировать.
— А как ты сама, Салли? Все идет хорошо?
Салли недоуменно подняла глаза. Ее мысли витали где-то далеко. Платье Лауры напомнило ей не летние цветы… а желто-зеленые пакетики с презервативами.
— Не поняла…
Теребя черенок клубники, лежавшей в сахаре, Марион мягко спросила:
— Ведь ты беременна, правда?
— Нет! Конечно нет! Почему ты так подумала?
— Просто вижу. Мне ли, родившей пятерых, не знать этих признаков? Впрочем, если я ошиблась, извини.
— Но меня не тошнит, — слабо возразила Салли. — Разве тошнота по утрам это не первый признак?
— Да нет! Первый признак — это прекращение месячных.
— О, тогда беспокоиться нечего. Они немножко нерегулярны, вот и все.
— Салли, извини, я понимаю, что это не мое дело, но когда они были у тебя в последний раз? Можешь вспомнить?
— Конечно могу. Правда, это случилось слегка не вовремя. Как раз на Пасху. Помню, я еще подумала, что мне повезло, потому что… — Салли осеклась. Она чуть не проболталась, что это случилось тогда, когда Хью уезжал к дяде Бертраму в Харрогит.
— Ты что-то хотела сказать, — напомнила Марион.
— Нет, ничего. Неважно.
Салли провела ладонью по груди и животу и вопросительно посмотрела на подругу.
— Ты серьезно думаешь, что я беременна? — прошептала она.
Марион кивнула и придвинулась поближе.
— Знаешь, всякое случается. Могу сказать по собственному опыту. Даже если предохраняешься. Я надеюсь, ты…
— Да, конечно, но с тех пор как… — Она хотела сказать "с тех пор как не стало Стэнли", но поняла, что это будет намеком на Хью. Опомнившись, Салли продолжила: — В последнее время мы перестали предохраняться. Он сказал, что бесплоден.
— Ох, Салли! — огорченно воскликнула Марион. — Неужели ты клюнула на это? Вот тебе мой совет: поскорее сделай анализ!
— Но это правда. Даже Роз говорила…
Старшая подруга похлопала Салли по руке.
— Поменьше слушай то, что говорят другие.
Оглушенная Салли немного посидела, затем встала и обвела глазами комнату.
— Сейчас я немного приберусь и пойду в галерею.
— Я бы на твоем месте поехала домой и отдохнула, — возразила Марион. — За галерею можешь не беспокоиться. Все равно я буду сидеть здесь и работать. Кстати, о работе… — Она полезла в папку, вынула оттуда две миниатюры и положила на стол. — Кажется, получилось. Сначала я написала эту — там, где собака одна, — а потом не смогла устоять против искушения скопировать еще одну фотографию…
— Но это же я! — со слезами на глазах воскликнула Салли. — Ты и меня написала? Ох, Марион, они просто замечательные! Спасибо тебе!
Художница скромно улыбнулась.
