Марта Ньюман - Уступи соблазну
— С чего начать?
Шерил наморщила лоб.
— Как звали твою первую любовь?
— Люси Хаммершилд.
— Ты подозрительно быстро вспомнил имя.
— Она была первая. Такое не забывается.
— Где ты познакомился с Люси?
— В школе. В пятом классе. Она целый год сидела прямо передо мной. У нее были длинные темные волосы, от которых пахло зеленым яблоком.
— Боже. Она ответила на твои чувства?
Марк ностальгически улыбнулся.
— Всего один раз, но этот восхитительный миг навсегда запечатлен в моей памяти.
— У тебя неплохо получается. Продолжай.
— Ну, я таскался за ней повсюду, как собачонка. А она… она только терпела меня. Наверное, потому, что у меня был велосипед. Так тянулось три или четыре недели, но потом я не выдержал и поцеловал ее. Похоже, для нее это стало сюрпризом, но я не получил по физиономии. Люси не закричала, не заплакала, не возмутилась. Ну и мне показалось, что можно рассчитывать на большее.
Шерил хихикнула и тут же прикрыла рот ладонью.
— Извини.
— Ничего. Дальше все развивалось по законам трагедийного жанра. Она предпочла мне другого. Им оказался Пит Маршал. Он был на два года старше и мог предложить моей возлюбленной не велосипед, а мотороллер. — Марк печально вздохнул. — Короче, Люси ушла, не удостоив меня даже взглядом, а я, как видишь, так и не оправился после этого удара.
— Что с ней стало потом? Или ты не знаешь?
— Знаю. Ее семья переехала в Новый Орлеан. Люси вышла замуж, у нее появились дети. Если не ошибаюсь, она работает в детском саду.
— Кто был потом?
— Потом?
— Да. В кого ты влюбился потом?
— О, потом было много всего. Какие-то сумасшедшие годы. Все перемешалось. Сейчас, пожалуй, и не вспомнить. Знаю только, что удары сыпались один за другим. Первый успех пришел ко мне только в старших классах. Наверное, дело было в том, что я за одно лето прибавил в росте на десять сантиметров. Самое впечатляющее в моей жизни достижение.
— Но кто-то же выделяется?
— Кейт Пристли.
— Расскажи.
— У нее был самый тихий голосок, какой я когда-либо слышал. Чтобы понять, о чем она говорит, приходилось все время наклоняться к ней. Чуть громче шепота. Именно этим Кейт и брала.
— И больше тебе ничего в ней не нравилось?
— Этого хватало.
— Что же она рассказывала своим чудным голосом? Какие слова шептала?
— Не помню. Она могла читать телефонный справочник — эффект был бы таким же. Кейт все равно оставалась бы моей царицей.
— И все же ей не суждено было стать твоей женой.
— Нет. Мы разъехались по разным направлениям: я в Гарвард, она в Стэнфорд.
— Но ты добился от нее чего хотел?
Марк усмехнулся.
— С ней я лишился невинности.
— И?
— Должен признаться, что все заняло не более пяти секунд, но это же было в первый раз. Потом дела пошли лучше.
— Могу подтвердить.
— Ты собираешься составить каталог моих увлечений?
— Возможно.
— И мы так и будем сидеть на диване?
— Возможно.
— Хм.
— Что?
— Это и есть твое желание? Слушать мои рассказы о подвигах давно минувших дней?
Ее глаза, светившиеся оживлением и радостью, вдруг померкли, на лицо словно набежало облако, и Марк проклял себя за слишком большой рот. Надо же когда-то чему-то научиться. Вторая промашка за вечер. Где, черт побери, его профессиональная сдержанность?
Шерил отвернулась к окну.
— Со мной это впервые случилось, когда мне было восемнадцать. Мне так надоело быть девственницей! Мы познакомились на танцах. Он работал барменом. Мы пошли на поле для гольфа и долго-долго целовались. Это то, что мне понравилось. Все остальное было гораздо хуже.
Марк подался вперед, мысленно умоляя ее посмотреть на него. Бросить хотя бы один взгляд. Одну улыбку.
— Все закончилось очень быстро. Он был не очень… умелым. Конечно, тогда я этого не знала. Просто удивилась, из-за чего люди поднимают такой шум вокруг секса. Ну, ты понимаешь…
Марк молча кивнул. Она по-прежнему смотрела в окно.
— Потом он стал звонить. По несколько раз в день. Я больше не хотела его видеть. Он был груб. Я сказала, что не могу с ним встречаться, что родители против и все такое. Ему было наплевать, он продолжал звонить. Вскоре после этого я уехала к тете в Нью-Йорк. Моя двоюродная сестра рассказала, что он приходил к нам домой, разговаривал с отцом, даже угрожал. Не знаю, в чем заключались эти угрозы, но отец дал ему денег. Больше мы не виделись. Я даже не знаю, что с ним случилось. Наверное, уехал куда-то.
Марку хотелось утешить ее, сказать что-то ласковое, успокаивающее. Но слов не было. И тогда он обнял ее за плечи. Поцеловал в щеку. Не в его силах изменить то, что с ней когда-то случилось, стереть воспоминания. Он мог только обеспечить новые.
Шерил повернулась. В ее глазах стояли слезы, губы подрагивали. Марк чувствовал ее горе, ее разочарование, ее одиночество. Одиночество человека, познавшего обман, предательство, крушение надежд и живущего лишь фантазиями. Конечно, дело было не только в этом бармене. Похоже, ей не слишком везло и потом…
— Шерил…
— Помолчи. — Она поднялась, обняла его шею и прижалась губами к груди. — Молчи, не говори ничего.
Он попытался отстраниться, но она не отпускала. Ее губы, горячие и сухие, искали его губы.
В этом порыве сплелись и отчаяние, и страсть, и надежда.
Она потянулась к его ремню, неловко расстегнула пряжку и торопливо дернула вниз молнию.
Марк вскрикнул.
— Я сделала тебе больно? Прости.
— Шерил, подожди.
Она толкнула его на стул, а сама опустилась перед ним на колени.
— Шерил…
— Нет, нет…
— Пожалуйста, давай поговорим.
Она помотала головой и наклонилась к его вырвавшейся на волю плоти.
— Хватит разговоров. Только фантазии.
Он застонал, проклиная себя за слабость, за глупость, за безволие, но сопротивляться ее натиску уже не мог. Ее язык танцевал, гладил, терзал. Марк видел лишь ее напряженное лицо с закрытыми глазами, видел взметавшуюся в ритм движению челку над ее высоким лбом, впавшие щеки и верхнюю губу с бисеринками пота… Напряжение, нараставшее с каждой секундой, достигло критического уровня, он вскрикнул, отдавая ей всего себя, и упал на спинку кресла.
Марк не знал, сколько прошло времени, но, когда он открыл глаза и смог наконец перевести дыхание, ее голова покоилась у него на бедре, а по ее лицу еще блуждала довольная, невинная улыбка.
Впервые за все время знакомства ему стало не по себе.
Нет, разумеется, Марк оценил то, что сделал Шерил. То удовольствие, которое она ему доставила. Но зачем ей понадобился отвлекающий маневр? Какой опасной темы коснулись они в разговоре?
