Шона Делакорт - Аукцион холостяков
Сквозь сон Кэтрин ощутила свежий аромат кофе. Она открыла глаза и потянулась было к Скотту, но того не оказалось на месте. Она уже собралась вставать с постели, но тут он появился в двери, держа в руках поднос с завтраком.
Увидев, что она уже не спит, он улыбнулся.
— Доброе утро, соня. Я уж подумал, что ты собираешься провести в постели всю оставшуюся жизнь.
На ее губах заиграла проказливая улыбка.
— По-твоему, это так страшно? Я с этим не согласна. — Улыбка исчезла. — А если честно, то, пока я с тобой, лучшего способа времяпрепровождения мне не изобрести.
Он поставил поднос на ночной столик и присел на край кровати.
— Мне, пожалуй, тоже. Я люблю тебя, миссис Блейк.
Она выпростала руку из-под одеяла и погладила его по щеке.
— Я тоже тебя люблю, мистер Блейк.
— Сегодня чудесный день. Солнце сияет, блестит снег, воздух чистый и свежий. Таков первый день года и… — он наклонился и нежно поцеловал ее в губы, — и первый день нашего на веки веков супружества.
Эпилог
Было теплое летнее утро, первое июля. Скотт принес в спальню поднос с завтраком и поставил его перед Кэтрин.
— С полугодием! — Он нагнулся и поцеловал ее.
— Мама! Мама! — В комнату ворвалась Дженни. Скотт подхватил ее как раз вовремя, иначе она опрокинула бы поднос и разлила кофе по постели. — Посмотри, что Скиппи сделал с моей куклой.
В спальню влетел щенок коротконогой гончей и попытался вспрыгнуть на кровать.
— Нельзя! — Скотт взял его на руки, любовно почесал за висячими ушками и опустил на пол. — Только не на кровать.
Дженни протянула Скотту куклу.
— Папа, приделай, пожалуйста.
Он взял куклу и откушенную щенком руку.
— Посмотрим, что тут можно сделать. — Он быстро убедился, что рука не переломлена надвое, а лишь вырвана из своего гнезда и игрушку можно починить. — Ты же знаешь, что нельзя разбрасывать вещи по полу. Скиппи еще маленький, ему нравится все грызть. — Он подошел к стеклянным дверям, ведущим на террасу, и широко распахнул их, впуская свежий воздух. — Поиграйте-ка лучше во дворе.
— Пошли, Скиппи. — Дженни побежала на улицу, щенок бросился за ней.
— Взгляни на нее, Скотт. Все-таки она стала нормальным счастливым ребенком, у нее есть и двор с качелями, и верный щенок. Именно об этом я и мечтала. Ей давно уже не снятся кошмары. Кажется, что они пропали в тот момент, когда высохли чернила на документах по удочерению.
— Я уже боялся, что эта бюрократическая волокита никогда не кончится. В жизни не думал, что удочерение — такая канительная процедура. Мы начинали это первого ноября, а закончили все только к февралю. — Он сел на кровати и обнял жену. — Я полагал, что это быстро: раз-два — и семья, не то что было раньше. — Он погладил ее живот и поцеловал в щеку. — Этот парень…
— Сплюнь! Врач подтвердил-то лишь вчера. Откуда ты знаешь, что это мальчик? Может быть, как раз девочка.
— Должен быть мальчик, — он шутливо улыбнулся, — иначе я окажусь в подавляющем меньшинстве. Один мужчина в доме, полном женщин.
Она скорчила строгую мину.
— Не говори глупостей. А про Скиппи ты забыл?
Он прикоснулся губами к ее щеке, и они, обнявшись, стали смотреть, как Дженни играет во дворе со щенком.
— Скиппи — что за кличка для пса? Когда он вырастет, его все собаки задразнят.
— Ты же знаешь, что Дженни выбрала это имя, едва положив на него глаз, и не признает никакого другого.
Скотт вздохнул и сказал, как бы самому себе:
— Скиппи, конечно, мальчик. Но это совсем не то. Это, любовь моя, совсем-совсем другое.
