Белва Плейн - Карусель
— Да, я проголодалась.
— Отлично. Давай поедим.
«Когда другие женщины, а не только мужчины, смотрят на какую-то женщину, это значит, что она сногсшибательна», — думал Йен, пока они шли к своему столику.
— Может, сначала подойдем к салат-бару? — спросил он.
— Нет, я закажу только горячее. Это… — Она мило пожала плечами. — Это слишком печально — стоять там. Знаешь, я ни разу больше не была здесь, поскольку сказала Клайву, что это место мне не нравится.
— Зачем ты мне это говоришь? Ты составила план, претворила его в жизнь, поэтому нечего предаваться сентиментальным воспоминаниям. Я не хочу это слушать, Роксанна. Я пришел сюда поесть.
— Ладно, ладно. Нечего так из-за этого расстраиваться.
— Я не расстраиваюсь. Давай сделаем заказ.
Еда была, как обычно, превосходна: бифштекс прожарен в самый раз, картофель — хрустящий, овощное рагу сочное, как настоящий рататуй, какой готовят во Франции. Изгнав из головы всякие мысли, Йен спокойно ел и пил вино, уставясь в пустоту поверх головы Роксанны.
— Мы не можем просто так сидеть и есть молча, — немного погодя сказала она.
— Почему нет?
— Потому что так мы похожи на супружескую пару, — попыталась пошутить она.
— Хорошо, — согласился он, — раз мы точно не супружеская пара, то и не хотим быть на нее похожими. Давай будем разговаривать.
— О чем мы поговорим?
— Мне все равно. О политике. О чем угодно. Что происходит в городе?
Она на мгновение задумалась, потом спросила:
— Что там такое насчет крупной сделки, связанной с лесом? Клайв сказал мне, что вы с Дэном из-за нее поссорились.
— Да, неловко получилось. Я не хочу на него злиться, а он, полагаю, — на меня. Хотя он все же глупо поступает, воротя нос от таких денег.
— Клайв не сказал, сколько это. Он мало что рассказывает мне о делах.
«Значит, он еще не совсем сошел с ума. Финансовое состояние «Грейз фудс» последнее, что нужно знать этой особе. На следующее утро об этом узнает весь город. С другой стороны, она слишком умна для этого. В любом случае чем меньше сказано, тем лучше».
— Ну, это большое предложение. Полагаю, Клайв выступит на моей стороне?
— Не знаю. Он не сказал. А что за человек эта Аманда?
— Я мог бы с ней поладить. Аманда — сука, но есть суки и суки. Разные типы.
— Не на меня ли ты намекаешь?
— Не надо сверкать глазами. Да, я имею в виду тебя, но ты не Аманда. Общее у вас только то, что вы обе хваткие. Умные и хваткие. Заботитесь о себе.
— Приходится, когда имеешь дело с мужчинами. Прости, мне надо в дамскую комнату.
Когда она отошла, к их столику подошел какой-то мужчина и прошептал:
— Эй, кто это с тобой? Что происходит?
Старый знакомый по теннисному клубу, он имел право на подобный вопрос, и Йен со смехом ответил:
— Ничего не происходит. Она моя невестка. Ты знаешь, что Клайв в больнице?
— Да, я уже послал ему карточку с пожеланием выздоровления. Как он?
— Спасибо, он поправится.
— Не понимаю… твоя невестка… Ты хочешь сказать, что она жена Клайва?
— Да, хочу сказать именно это.
— Вот это да! Не ожидал от Клайва. Я ничего такого в виду не имел, — мгновенно добавил он, увидев, как напрягся Йен.
Йен знал, что гнев отразился в его взгляде, но гнев не на этого грубого типа, а на всю ситуацию. Лучше побыстрее отсюда убраться, пока не последовали другие вопросы.
В машине они опять молчали, пока Роксанна не включила радио.
— Ты не против?
— Нет.
Передавали мелодии сороковых и пятидесятых годов. Роксанне нравилась эта музыка, которой хочется подпевать, а в стихах здесь встречаются слова «весна» и «лунный свет». Да, есть какая-то сладостность в этих старых песнях.
Ее волосы тоже пахли сладко. Запах был новый, он не помнил у нее таких духов.
— Ты знаешь, что Клайв купил мне щенка? — спросила Роксанна.
— Нет, откуда…
— Очаровательный такой мопс. Палевый, с черными щеками. Мопсы — любимые собаки английской королевской семьи. У них их много.
— Да что ты?
Она такая умная, такая проницательная, но иногда несет всякую чушь.
— Ну вот, мы приехали, — сказала она, когда шины зашуршали по гравию. — Не хочешь зайти на минутку, посмотреть на него? Он почти целый день сидел один, но я не могу ничего поделать из-за Клайва.
Запах ее духов кружил ему голову… Наступил уже настоящий вечер. Дни стали заметно короче. Осень всегда действовала на него угнетающе. Ему не хотелось возвращаться в пустой дом… Все это пронеслось у него в мозгу, пока Роксанна выбиралась из машины и теперь стояла у открытой дверцы.
— Зайдешь? — спросила она.
— Ладно. Заодно можешь показать дом. — Который очень хвалила Хэппи, но у него не поворачивался язык произнести ее имя в этом месте.
Внутреннее убранство дома поразило его не только богатством и вкусом, но и стилем: сам дом был в довоенном стиле, теперь так не строят. Во всем чувствовался вкус Клайва, может быть, чересчур исторический, но все равно очень хороший вкус.
Однако в кухне не было ничего исторического. Ее белый фарфор и сверкающая медь могли бы считаться произведениями искусства и были новее нового. Клайв не поскупился.
Круглый, толстый щенок, лежавший в своей корзинке, выбрался из нее и засеменил к Роксанне, приветственно повизгивая. Она подхватила его и прижала к щеке.
— Бедный Эйнджел! Его так зовут — Эйнджел. Это была моя идея, и, возможно, глупая, потому что так обычно называют девочек, а он, вне всяких сомнений, самый настоящий мальчик.
— Не волнуйся. Он назван как надо. Ангелы — мужского пола.
— Да? Клайв тоже мне сказал, но я не поверила. Он хочет есть. Смотри, сходил на бумагу. Быстро учится. Не хочешь бренди, Йен? В кабинете есть секретер с баром. Свет там горит.
Она говорила быстро, желая удержать его, не дать произнести: «Нет, я всего лишь на минутку». Но он и сам хотел выпить бренди, прежде чем отправиться домой. Если она надеется еще на что-то, то напрасно. Хотя вряд ли она захочет рисковать всеми своими приобретениями ради ночи секса.
В кабинете было тепло, как и полагается; цветные коврики, вощеный ситец и книги — все очень приятно сочетается. Держа бокал с бренди — тонкого французского хрусталя, между прочим, — он прошелся по комнате, осматривая ее. Из любопытства вытащил две или три книги Клайва — математика, физика, черные дыры, наносекунды — и аккуратно поставил их на место, в алфавитном порядке.
И тут он в первый раз подумал, что у Клайва никогда не было своего дома, и его сердце дрогнуло. «Клайв всю жизнь жил с отцом в «Боярышнике». Так получилось. Клайв никогда меня не любил, но кто виноват, что он таким уродился? А я? Я не слишком обращал на него внимание, если быть откровенным. Он не был для меня важен. От всего сердца надеюсь, что теперь жизнь у него наладится. Надеюсь, эта ослепительная женщина сделает все, как нужно. Надеюсь, он не настолько болен, как можно было судить по его сегодняшнему виду».
