Кэтрин Эллиот - Сожаления Рози Медоуз
Я ошарашенно хлопала глазами вслед его удаляющейся спине.
И вот к дверям подошли Боффи с Шарлоттой.
– Улыбаешься сквозь слезы? – пробурчал Боффи, взяв мою ладонь в обе руки. – Гарри бы так тобой гордился.
– Спасибо, Боффи, – виновато ответила я. – И спасибо за то, что вы оба сделали для Гарри… в самом конце!
Шарлотта схватила меня за плечи и крепко прижала к своей внушительной груди.
– Заходи ко мне, – настойчиво прошептала она. – Поговорим!
– С удовольствием, – соврала я, придушенная ее мамонтовым бюстом. О боже, сколько вранья, и сколько угрызений совести!
Пришли мои друзья, Элис и Майкл, а сразу за ним – и мои родственники: мамочка, беззвучно рыдающая у папы на плече, Филли и Майлз с замогильным видом. Я наблюдала, как они медленно проходят в переднюю часть часовни под унылые звуки органа, как вдруг кто-то ущипнул меня за задницу. Я обернулась.
– Бертрам! – ахнула я. – Господи!
– Прости, милая, не смог удержаться, глядя на твою сексуальную черную юбочку. Значит, вот как все вышло, а? Старый придурок протянул ноги. Он полон сюрпризов, правда? – (В глазах дядюшки плясали странные искорки.)
– Да, это… очень печально.
– Конечно, как же иначе. И все-таки, недолго тебе придется горевать. Будешь жить и сама справляться с тяготами, да? Может, даже станешь веселенькой вдовушкой? Не могу дождаться! Может, договоримся на вечер, после чаепития, а? – Он проказливо хихикнул, больно ткнул меня в ребра и направился к скамейке в заднем ряду.
– Нет, Бертрам, вам нужно вперед. Там вам специально заняли место.
– Нет-нет, милочка, мне тут очень даже хорошо. Отсюда лучше видно: буду наблюдать за убитыми горем. Я даже в школе любил сидеть на задней парте. – Он уселся, вытянул руки по спинке скамьи и огляделся. – А неплохо все вышло. Учитывая…
Я, не дослушав, торопливо вернулась к двери и, поскольку поток гостей не прекращался, занялась поиском дополнительных расписаний церемонии.
– И долго мне еще стоять и дожидаться поцелуя? – раздался знакомый голос за моей спиной.
Я обернулась и увидела перед собой не менее знакомое лицо: моего брата.
– Том! – радостно накинулась я на него. Он обнял меня и отошел на расстояние вытянутой руки, разглядывая меня, в то время как я не сводила с него глаз. Смуглый, с растрепанными волосами и голубыми глазами, в замшевой куртке и ковбойских сапогах: абсолютное воплощение крутизны. Заметив, как я его рассматриваю, он улыбнулся:
– Извини, что я в такой одежде, я сразу из аэропорта, а лететь через океан в черном костюме не очень-то хотелось.
– Какая разница, главное, что ты приехал! Как ты?
– О, я-то нормально, а вот ты как, Рози? Держишься?
– Да вообще-то я нормально. Просто… – Я замялась. – Конечно, все это очень грустно, но я в полном порядке… Господи, Том, ну и путь ты проделал – а я даже не знала, что ты приедешь! И не надо было. Ведь вы с Гарри были не то чтобы сердечными…
– Я приехал повидаться с тобой, – решительно прервал меня он.
С самого начала Том открыто и резко возражал против моей свадьбы, награждая моего будущего мужа такими нежными прозвищами, как «вонючка» и «полное чмо».
– Мало ли что я о нем думал, все-таки он мой зять. И отец Айво.
– Конечно, – ответила я, оправившись от изумления. Как же здорово видеть его снова: такого красивого, высокого, загорелого, как только что из лос-анджелесского бассейна! Я вдруг чуть не расплакалась. – Ох, Том, я так рада, что ты приехал. Я так запуталась, не знаю, что и думать, не знаю, что я должна чувствовать, как реагировать, я…
– Шшш… – Он приложил палец к губам. Орган заиграл громче; органист взял мощный вибрирующий аккорд. Он зловеще завис под потолком. Я повернулась и увидела, что рядом со мной стоит викарий: он застыл в дверном проеме в объемной белой мантии, высоко подняв голову, с очками-полумесяцами на кончике носа. Прижав к груди Библию, он был готов к торжественному шествию по проходу.
Том быстро провел меня к первому ряду, и я села, втиснувшись между ним и Филли. Оглянулась назад на секунду и поймала взгляд Бертрама. Тот игриво мне подмигнул. И – пошло-поехало:
– Возлюбленные наши, сегодня мы собрались… Гарри больше не было. Его не было совсем, и только сейчас я окончательно поверила в это.
…Повернув ключ в замке своего старого дома, я испытала нехорошее предчувствие. Это мама с Филли придумали провести здесь поминки, но сама я не была уверена, что мне это по душе. Нет, мне это совсем не по душе, решила я, смущенно улыбнувшись двум официанткам, которые вытянулись у входа в гостиную, как часовые. Взяв бокал белого вина с подноса, я осушила его одним глотком и вошла в комнату. Зачем только я им разрешила?
Зачем позволила устроить поминки здесь? Почему не попросила провести церемонию в каком-нибудь безликом месте, например в комнате отеля? Я оглядела знакомую мебель из тяжелого дуба; огромные темные портреты предков Гарри, которые сверкали на меня глазами со стен. Я поежилась. Прошла всего неделя с тех пор как мы отсюда уехали, а я уже чувствовала себя чужой. Одно я знала точно: я больше никогда не смогу здесь жить. Мне казалось, что призрак Гарри уже витает за моей спиной, и надо сказать, это было отнюдь не дружелюбное привидение. При первой же возможности я выставлю дом на продажу, решила я.
Комната наполнилась гостями. Было жарко и душно. Я попыталась ускользнуть и выбраться в сад, глотнуть свежего воздуха, но меня остановил старый школьный друг Гарри. Я кивала в ответ на соболезнования, переключившись на автопилот. Мне все равно было нечего сказать, кроме «спасибо», «это ужасно» и «вы очень добры». Вежливо разговаривая с гостями, я украдкой оглядывалась. Мамочка оправилась от несчастья и говорила с Бертрамом: он слушал ее, низко склонив голову. Папа болтал с двоюродной сестрой Хильдой, Филли раздавала приказы на кухне. Том и Элис, единственные гости, с кем мне хотелось поговорить, оживленно болтали друг с другом у камина. Я наблюдала за ними: Элис в длинной темно-синей юбке выглядела роскошно и, откинув рыжую голову назад, покатывалась со смеху над словами Тома. Она на секунду забыла, что пришла на поминки; потом вспомнила, виновато закрыла рот рукой и огляделась. Я улыбнулась. Элис с Томом всегда ладили…
Я попыталась сбежать от занудного лысого бухгалтера и сесть с ними, но только я вежливо извинилась и отвернулась, как меня снова зажали в углу: на этот раз Бертрам.
– Дорогая, мне скоро нужно уезжать, но я просто обязан с тобой поговорить.
Я была удивлена: он говорил тихо, серьезно, а я-то ожидала, что он опять возьмется за свое и придется уворачиваться от его блудливых старческих ручек.
– Конечно, в чем дело?
