Ева Модиньяни - Джулия
Шли годы, она познала радости и горести брака, счастье материнства, вышла замуж, родила ребенка, потом поняла, что брак был ошибкой. В ее жизни были мужчины, которые нравились ей, некоторых она даже любила, но и в самые счастливые мгновения она никогда не забывала Гермеса, его необыкновенно красивое лицо, открытую улыбку, статную сильную фигуру и тот памятный первый и единственный поцелуй.
Целых двадцать пять лет Гермес оставался для нее воспоминанием – самым прекрасным воспоминанием ее жизни.
Сегодня
Глава 1
К тому времени, когда интерес журналистов к Гермесу и его злоключениям начал угасать, скандальная история «нечистоплотного хирурга» обросла множеством деталей. Роман Гермеса с Джулией занял в один прекрасный день место на первых страницах всех газет, поместивших фотографии любовной пары, причем непонятно, как могли попасть в редакции эти снимки: явно сделанные в разные годы, они свидетельствовали о продолжительности близких отношений между теми, кто был на них изображен.
У Джулии появилась возможность узнать число своих врагов, и она удивилась, что их у нее так много. Но гораздо больше удивило ее то, что она увидела себя рядом с Гермесом на фотографиях, сделанных исподтишка, вероломно, на миланских улицах, в Париже, на одном из пляжей Лазурного берега, на палубе речного трамвая, плывущего по Гудзону, перед Букингемским дворцом во время смены караула.
Газеты обнародовали снимки Джулии, входящей в дом, где жил Гермес, и Гермеса, входящего в дом Джулии на улице Тьеполо. Тайная любовная связь хирурга, обвиненного в преступлении, и известной писательницы, став достоянием гласности, привлекла к себе такое внимание, что даже первые книги Джулии снова обрели место в витринах книжных магазинов и в списках бестселлеров.
– Я давно тебя предупреждала, еще когда ты была девчонкой: держись подальше от мужчин. Они тебе или грудь изуродуют, или жизнь, – напомнила ей маркиза Заира Манодори Стампа, погружаясь в мягкое кресло и закидывая ногу на ногу.
Сказанные в шутку слова Заиры попали в цель: Джулия почувствовала острую боль в том месте, где Гермес обнаружил опухоль, которую он же затем и удалил. Побледнев, она инстинктивно схватилась за грудь.
– Ты выбрала скучную тему, – испуганно пробормотала она. – Скучную и пошлую.
Что делать? Как заткнуть рот подруге, если та ничего, к счастью, не знает о ее болезни? Как запретить ей называть часть тела, ставшую для Джулии табу?
Заира надулась.
– Раньше ты не жаловалась, что тебе со мной скучно.
– «Что было раньше, того уж нет», – ответила Джулия словами старой песни. Она сидела напротив гостьи, и ей с трудом давалась роль радушной хозяйки.
Заира явилась к ней в манто из чернобурки, с букетом пурпурных роз в одной руке и коробкой шоколадных конфет в другой.
– А ведь ты опять сплоховала, опять ошиблась в выборе, – выговаривала она, пытаясь открыть коробку с конфетами, которая почему-то никак не открывалась.
– Да что ты знаешь о моей жизни? – возмутилась Джулия. – Что ты знаешь об отношениях между мужчиной и женщиной? – Она сорвалась на крик: боль в груди стала просто нестерпимой.
– Я тоже была частью твоей жизни, – многозначительно напомнила Заира. – В копилке твоих тайн есть и моя лепта.
– «Кто без греха, первый брось камень». – Джулия не нашла лучшего ответа, чем слова из Евангелия от Иоанна. Как бы там ни было, но она уважала эту сорокасемилетнюю женщину – решительную, умную, наделенную богатой фантазией, сумевшую одержать победу в самой трудной борьбе – в борьбе со временем.
Она великолепно выглядела. Рожденная в нищете, выросшая в невежестве, она входила сегодня в число самых преуспевающих модельеров и своим состоянием, оцениваемым в миллиардах, была обязана исключительно собственному уму, воображению и интуиции, тогда как материальное благополучие маркиза Манодори Стампа съели игорные дома, увеселения и ошибочные капиталовложения.
– Единственный мужчина, с которым я жила, – попробовала оправдаться Заира, – оказался плохим учителем. Но будь он даже лучшим из мужей, ему бы все равно не удалось переделать жену, если та упорно отказывается от своей роли. Понимаешь, Джулия? Все, о чем ты говоришь, – любовь, которую способен дать мужчина, уверенность, что у тебя есть защитник, – для меня пустой звук.
Она посмотрела на Джулию жалобным взглядом.
– Меня никто никогда не любил. Никто не защищал. Все, кому не лень, использовали меня – точно так же, как я сама использовала тех, кого могла. – Заира говорила еле слышно, и Джулия с трудом разбирала слова. – Мне известны лишь самые унизительные, самые жестокие виды любви: продажная любовь и любовь отвергнутая. Да, я любила, но добилась любви обманом, любила человека, который в один прекрасный день плюнул на мою любовь, – призналась она.
Джулия заметила у нее в глазах слезы, но Заира быстро промокнула их, чтобы не размазать тушь на ресницах.
– Прости меня, если можешь, – растерянно пробормотала Джулия.
– Ты ни хрена не поняла! – одернула ее маркиза. – Эх ты, дура! Речь ведь не обо мне, а о тебе. Но не задирай носа. Может, я тебя только потому и любила, что у меня с тобой ничего не вышло.
Джулия поняла, что Заира страдает.
– Все равно прости.
– Ладно тебе, – примирительно улыбнулась маркиза. Но не прошло и секунды, как Джулия снова увидела перед собой прежнюю Заиру – лишенную комплексов, язвительную, циничную, с ленивым, чуть хрипловатым голосом и жадным взглядом. – Ну ты даешь! Оказывается, милое дело – закатить иногда сцену.
– Ты думаешь? – Только сейчас Джулия заметила, что невнимательно слушала подругу. Зато она с тайной завистью смотрела на нее, пышущую здоровьем, особенно завидуя ее роскошной груди.
– Да еще какую сцену! – с жаром продолжала Заира. – Вот это я понимаю! Уж если поднимать шум, то по-настоящему. Да, да, Джулия, позволь мне договорить. Я всегда восхищалась твоим темпераментом. Поистине, в тихом омуте черти водятся.
Ничего себе тихий омут! Бурный поток далеко не радужных мыслей возвращал Джулию к самым неприятным моментам в ее жизни. Усилием воли ей удалось освободиться от безрадостных воспоминаний. Она вдруг поняла, что в глубинах исступленного отчаяния может зреть надежда, и мысленно поблагодарила подругу, которая будила в ней дух противоречия и тем самым решительно помогала вырваться из заколдованного круга безысходности.
– Ты сильная женщина, – улыбнулась Джулия.
– А разве ты нет? В свои сорок лет ты вон как расцвела! Недаром тебе многие завидуют. Ты завоевала мужчину, которого любила всю жизнь. И какого мужчину! Это я тебе говорю, можешь мне поверить, тем более что я всегда смотрела на мужчин сверху вниз. О вас пишут все газеты. Все видят ваши фотографии. Ничего подобного не снилось даже самой счастливой из героинь твоих романов. Будь уверена, судьи снимут с твоего Корсини обвинения, в которые никто не верит, и в результате он только выиграет. Считай, ты сделала ему рекламу, а мы раскошеливаемся, чтобы лишний раз полюбоваться вашими снимками на газетных полосах.
