Аглая Оболенская - За миг до тебя
— Как ты себя чувствуешь, Светлана?
Та едва пожала плечами, не отводя глаз от детской площадки внизу:
— Как может себя чувствовать мать, оторванная от детей, человек, лишившийся работы… раба божия, усомнившаяся в вере? — Внезапно она улыбнулась: — Я всё ещё не теряю надежды, Инна.
Приёмник заурчал под боком позывными времени: "Точное время семь часов вечера. Вашему вниманию новости, — Инна сделала звук громче: — Добрый вечер, в студии Ольга Одинцова. Коротко о событиях дня…" Ляля чётко выговаривала слова хорошо поставленным голосом: "Сегодня представители городской администрации встретились с членами немецкой делегации, прибывшей из Франкфурта-на-Майне. На встрече обсуждались вопросы сотрудничества в области здравоохранения. Высокие гости посетили больницу, Дом престарелых, реабилитационный комплекс…"
— Странно, что мы никаких гостей не видели, — откликнулась Света, а Инне казалось до этого, что она не слушает, думает о чём-то своём.
— Разминулись, наверно. Да и встречи эти обычно носят показушный характер: одни громоздят потёмкинские декорации, другие кивают с важным видом — я-я, дас ист гут, это есть карашё…
"Ровно в полдень состоялось торжественное открытие весенней спартакиады школьников. В ней примут участие не только учащиеся нашего города, но и юные спортсмены районных школ. На месте проведения соревнований — стадионе завода "Полиграфмаш" участников приветствовали…" — Ляля шла на одном дыхании, не сбавляя темп. Инна мысленно ей аплодировала — настоящий профессионал своего дела!"…Главный приз, который достанется команде-победителю — поездка в столицу Болгарии Софию, что стало возможным при спонсорской поддержке банка "Геракл"…"
Инна навострила ушки, придвинув радиоприёмник поближе. "По словам члена правления акционеров банка Геральда Владимировича Осипова, цитирую: способствовать физическому развитию и интеллектуальному росту подрастающего поколения — одна из преоритетных задач учредителей банка…" — Фу, как претенциозно, — Света поморщилась.
"…напомню, что это не первая благотворительная акция банка: в начале апреля он выделил единовременные пособия семьям детей-инвалидов Сосновской школы-интерната, вынужденным ютиться в здании, подлежащем сносу, — здесь Светино лицо пошло пунцовыми пятнами. — Глава администрации города Анатолий Перов выразил…"
— Это про нас, что ли, я что-то не совсем поняла, — слёзы в глазах директора "бедствующих" детей стояли слишком близко, постепенно накапливаясь у нижних век, как две плотинки. — Это же ложь, Инна!
— Не бери в голову, пожалуйста. Конечно, это неправда. Она нужна банку и иже с ним, чтобы оправдать собственную захватническую политику…
— Сволочи! Все! Все они сволочи!!! Как же жить-то, верить-то кому, мамочки?!
Вид детей, копающихся в песочнице, тяжёлые воспоминания о посещении больницы, сдобренные комплиментарной речью диктора, оплаченной лжеблагодетелями — всё это разом сломило плотину и слёзы пролились. Света размазывала их рукавом по лицу, кусая губы и запястье, она враз стала жалкой и некрасивой, как неприглядно горе, отчаянно рвущееся на волю из потаённых закоулков души…
Провокатор Ляля Одинцова бесстрастно нахваливала злосчастный банк и Инна, глядя на покрасневший, хлюпающий Светин нос, машинально убавила звук до минимума. Она знала, что Лялька с радио не уйдёт, не хлопнет дверью как когда-то хлопнула успешная журналистка Литвинова. Даже будучи на двести процентов уверенной, что несёт ахинею, останется. Но Инна не винила её за это, понимая, что радио — Лялькина жизнь, стихия, отдушина и именно оно, а не многочисленные случайные связи, давало Ляле ощущение собственной значимости.
— Не обижайся на неё, — попросила Инна притихшую Свету, — она — рупор в чьи-то нечистых волосатых руках…
— Но её слушают, ей верят, она и ей подобные формируют общественное мнение, — подруга вздохнула долгим рваным всхлипом. — Да и не на неё я обижаюсь. Я просто не знаю, что делать дальше.
Ляля полушёпотом вещала о погоде на завтра и Инна её выключила за ненадобностью, удовлетворённая, что новость от старлея Сани Цепкина в вечерний блок не просочилась.
— Пойдём попьём чайку, — решила она больше не откладывать намеченный разговор.
34.
Тучи, затянувшие небо к вечеру, разбухли как на дрожжах. Быстро стемнело. Подул холодный порывистый ветер, похожий на хриплый выдох рассерженного великана. Дождь и тьма взяли город в кольцо…
Уже третий час подряд Сергей искал нужную улицу, окончательно запутавшись в микрорайонах. В одинаковых панельных домах, от света фонарей — золотисто-розовых, уютно мерцали окна, скользило по потолку пятнисто-голубое отражение телеэкранов. На маленьких кухнях люди обсуждали минувший день, выглядывая сквозь стекло на улицу и радуясь, что успели попасть домой до дождя, а теперь вот спокойно могут пить чай и сочувствовать тем, кто остался снаружи.
Светин чай давно остыл, она его лишь пригубила, а теперь сидела, прижимая к груди зелёную коленкоровую папку. Инна стояла у балконного окна, вглядываясь в редкие сильные капли, сумевшие долететь до него, преодолев метровое расстояние лоджии, покрытое намокшим плетёным ковриком.
— И что с этим делать?
Вопрос прозвучал риторически, но Инна ответила:
— Пока ничего, но думаю, всё, что раскопал Эмиль про этот банк нам пригодится в ближайшее время.
Как подтверждение её слов в прихожей коротко тренькнул звонок. "Это он!" И точно — рыцарь без тигровой шкуры, но с пышной блондинкой об руку любезно ломился в дверь. Перед тем, как ему открыли, он ещё два раза позвонил и нетерпеливо постучал.
— Здравствуй, сонная тетеря! Открывай Эмилю двери! Мы в гости.
На могучих плечах вместо задрипанной камуфляжной ветровки красовался стильный замшевый пиджак — значит его хозяин "освоился" в местном климате. Дождевые струи разукрасили замшу абстрактной клеткой и фигурными пятнами, однако это больше расстраивало его спутницу — бывшую Иннину однокурсницу Лялю. В девичестве Комарову.
Ляля всегда была классной заводной девчонкой, душой любой компании и, если не брать в счёт эпизод со Славиком, в любой момент могла поднять Инне настроение. И не только Инне, и, что самое главное — из кожи вон не лезла, она такою родилась. После окончания университета Ляля остепенилась, вышла замуж за профессора Одинцова, которым всерьёз увлеклась в студенчестве. Она даже дипломную тему выбрала специально, чтобы быть поближе к нему, хотя вовсе не интересовалась политическими процессами в обществе. И добилась своего — Альберта Гурьевича Одинцова назначили её куратором, её и ещё двух прыщавых мальчиков, но львиную долю профессорского внимания она урвала себе.
