Виктория Хислоп - Возвращение. Танец страсти
Увидев его, Мерседес прямо-таки остолбенела. Ей показалось, что он необычайно красив для мужчины, а когда его лицо опять скрылось за копной волос, она почувствовала, что потеряла что-то важное. Ей очень хотелось, чтобы он оторвал взгляд от гитары и она смогла продолжить изучать его лицо. Монтеро все время лениво перебирал струны, явно ожидая, когда соберется побольше зрителей, и не намереваясь начинать выступление, пока помещение не заполнится людьми до отказа.
Прошло более получаса, и он начал без предварительного сигнала.
Мерседес физически ощущала на себе воздействие его игры. В этот момент ей показалось, что сердце рвется из груди. В ушах громко отдавались мощные, как барабанная дробь, удары по струнам. Сидя на одном из низких неудобных стульев, на которых пришлось расположиться зрителям, Мерседес обняла себя руками, стараясь унять дрожь во всем теле. Еще никогда в жизни она не слышала, чтобы кто-то так играл на гитаре. Даже мужчины постарше, которые уже по полвека играли фламенко, не могли извлечь такие совершенные звуки.
Фламенко было неотделимо от гитары Хавьера, ритмы и мелодии, которые он из нее извлекал, пронзили публику, словно электрический ток. Аккорды и мелодии лились из гитары под аккомпанемент глухих ударов голпеадора[47]: казалось, он стучит третьей невидимой рукой. Все были поражены оригинальностью музыки и уверенностью исполнения. Воздух в комнате осязаемо накалился, по ней пронеслось негромкое «оле».
На лице Хавьера Монтеро заблестели бисеринки пота, он запрокинул голову, и зрители впервые увидели, как сосредоточенность исказила его лицо. По шее стекали ручейки пота. На несколько минут партию подхватил барабанщик, давая гитаристу отдохнуть. И снова Хавьер невидящим взором уставился поверх голов публики. Она ни секунды его не интересовала. С его места люди казались единой бесформенной массой.
Последовала еще одна мелодия, потом еще. Через двадцать минут после начала выступления он коротко кивнул головой, поднялся и стал пробираться сквозь аплодирующую толпу.
Мерседес почувствовала, как краем пиджака он коснулся ее лица, когда проходил мимо, уловила сладковато-горький запах. Девушку охватила паника. Ощущение было таким же сильным, как боль, сердце опять неистово забилось в груди. Внезапно любовь и печаль, которые она годами имитировала, копируя других танцовщиц фламенко, стали реальностью. До этого момента ее танец был лишь притворством.
Мука и отчаяние из-за того, что она больше никогда не увидит этого человека, чуть не заставили ее забыться и громко закричать: «Стой! Не уходи!» Разум и сдержанность уже были над ней не властны. Мерседес встала и выскользнула из помещения, оставив Эмилио обсуждать с другими зрителями то, свидетелями чего они только что явились.
Такая приподнятая атмосфера была не редкостью для подобных выступлений, но, даже несмотря на это, Монтеро был на голову выше самых лучших гитаристов. С этим никто не спорил, и легкая зависть к сопернику уступила место восхищению.
Оказавшись на свежем воздухе, Мерседес тут же растеряла свою решимость. Прямо за дверью в тени виднелась фигура гитариста. Ярко-красный огонек сигареты выдавал его присутствие.
Внезапно собственная смелость показалась Мерседес чуть ли не постыдной.
— Сеньор, — прошептала она.
Монтеро привык к такому успеху. Его мастерство исполнителя неизменно оказывало неизгладимое впечатление на кого-то из публики.
— Sí[48], — ответил он. Удивительно, но у него был довольно высокий голос.
Мерседес твердо решила действовать и, несмотря на обоснованный страх отказа, продолжила. Она, подобно канатоходцу, ступила на туго натянутую проволоку: нужно двигаться либо вперед, либо назад. Девушка уже зашла достаточно далеко, теперь настала очередь фраз, которые она прокручивала в голове.
— Не согласитесь ли вы для меня сыграть? — Пораженная собственной дерзостью, она приготовилась услышать отказ.
— Я только что для вас играл…
В его голосе чувствовалась усталость. Он впервые удостоил ее взглядом и в свете фонаря разглядел черты ее лица. Очень много женщин подходило к нему вот так, соблазнительных, доступных, возбужденных его игрой, но, когда он видел их при ярком свете, тут же понимал, что они годятся ему в матери. Хотя иногда, одурманенный адреналином после выступления, он не отказывался провести в их объятиях час-другой. Когда являешься объектом поклонения, такое порой случается.
Однако девушка была молодой. Возможно, она искренне хотела танцевать. Тогда совсем другое дело.
— Тебе придется подождать, — небрежно бросил он. — Не хочу, чтобы собралась толпа.
Он уже устал за день, но эта девушка заинтриговала его, и он очень хотел понять, что ей нужно от него. Ее дерзкой выходки оказалось бы достаточно, чтобы он согласился, даже если бы она и не была такой красивой. Он закурил еще одну сигарету, оставаясь в тени. Шло время, люди расходились.
Мерседес, спрятавшись от посторонних взглядов, видела худощавую фигуру брата, который спускался по узкой булыжной улочке вниз по холму. И вот он исчез из виду. Он, видимо, решил, что она уже дома. Остался лишь хозяин помещения, желающий поскорее запереть двери на ночь.
— Нельзя ли нам зайти на секунду? — спросил его Хавьер.
— Ладно, — ответил тот, узнав Мерседес. — Если хотите. Но через десять минут мне нужно уходить. Десять минут, не больше.
Мерседес опять включила свет. Хавьер занял свое место, склонил голову, прислушался к звучанию струн, подкрутил две, потом взглянул на Мерседес. Теперь он был готов играть для сеньориты.
До сего момента он ее не разглядывал, заметил лишь ее юный возраст, но теперь, когда она стала в позу, готовая танцевать, он увидел, что она не робкая малышка. Все в ней выдавало высокомерную женщину, начиная от осанки и заканчивая стремлением к драматизму.
— Что мне сыграть? Алегриа[49]? Булериа[50]?
Наряд Мерседес — простое летнее длинное платье и туфли без каблуков — совершенно не подходил для танца, но ее это не остановило.
— Солеа[51].
Эта девчонка забавляла его. Он улыбнулся той самоуверенности, которую она демонстрировала. Мерседес так и излучала ее, не успев шевельнуть даже пальцем.
Сейчас все его внимание, словно луч света, было приковано к ней. Она хлопнула в ладоши, подхватывая его ритм, и, когда ощутила, что их ритмы совпадают, начала танцевать. Отбила ногами чечетку на полу, сначала довольно медленно, потом подняла руки над головой и стала вращать кистями, держа их почти перпендикулярно запястьям.
