Первым делом самолёты - Лада Шведова
За успокоением пришел голод, Юля сходила в соседний магазин, рассудив, что если она обнаглела до душа и чистой футболки, можно не останавливаться и что-нибудь приготовить. Готовка всегда приводила ее в равновесие и отвлекала, а если Руслан планировал задержаться еще дольше, хорошо бы себя чем-то занять.
Она накупила ингредиентов на три вида любимого печенья – овсяного, шоколадного и кокосового, вернулась и принялась за дело. Включила для фона лекцию по авиационному английскому, найденную на просторах интернета. Лекция была из стамбульского университета и звучала забавно, но английский – он везде английский, тем более, набор терминов не отличается по всему миру. Главное, не подхватить турецкий акцент во время прослушивания.
Еще через два часа в дверь постучались.
Руслану стучаться ни к чему, да и не он это пришел, а эколог. Тоже беспокоился. На запах печенья он пробрался на кухню, они сварили кофе и сели за стол. Юля наконец-то выяснила, что мужчину зовут Евгением Ульяновичем, и он правда на редкость приятный человек. Не зря девчонки в него все поголовно влюблены. Даже в этой ситуации: вряд ли ему хотелось коротать время с какой-то непонятной Юлей, но он не уходил, хвалил печенье, что-то рассказывал. И так до возвращения Руслана.
– Наконец-то наш герой пожаловал! – хмыкнул Евгений и пошел встречать этого самого героя. – Руки-ноги-зубы целы?
– Целы, – ответил Руслан, глядя на стоящую в отдалении Юльку.
– Хорошо. Развлекайтесь, молодежь, а я пошел лекцию на завтра добивать.
Как только за ним закрылась дверь, Юля метнулась к Руслану и буквально упала в его объятия. Он сжал руки за ее спиной, уткнулся подбородком в макушку… а потом словно опомнился и отстранил со словами:
– Ну ты что, ну я же весь грязный. – Китель у него и правда был весь испачкан, как и брюки. Как и ворот выглядывающей рубашки. Ну и волосы тоже чистотой не отличались, даже в тусклом освещении коридора в них виднелось мелирование из земли. Апрельские драки, они такие – не самые чистоплотные.
– Плевать! – Юля опять его обняла. – Я просто рада, что все обошлось. Все ведь обошлось?
– Конечно. За меня не стоит волноваться.
– Да, Евгений Ульянович сказал… Ты не против, что он меня впустил? Я вела себя, как сумасшедшая, у него не было выбора.
– За этим я и оставлял ему ключ. – Он опять отстранился и улыбнулся немного устало: – Дай мне пять минут, хорошо? Я только смою с себя грязь и переоденусь. Не могу так. А ты напиши пока Витку, пожалуйста. Он там жив вообще? Как дурак в драку кинулся, и куда только гениальные мозги подевались… А у меня телефон вхлам, ни с кем связаться не могу.
– Напишу.
– Только его номер…
– Спрошу у Ольки. Виток должен был ей написать, помнишь?
В пять минут он не уложился и вернулся через пятнадцать. С покрасневшими от горячей воды щеками, влажными волосами и пахнущий цитрусами. На рассеченной брови выступила кровь – видимо, задел рану, пока мылся. Юля кинулась на поиски перекиси, но ничего не нашла и в итоге прикладывала к его брови обычную салфетку. Руслан смеялся над ее действиями и над планами купить перекись. Мол, зачем она, если есть вода из-под крана?
Самое время вспомнить, почему мужчины живут меньше. Даже такие серьезные и, на первый взгляд, самостоятельные они все равно… ну, мужчины. И гениальный Виток, который, как оказалось, лежит в санчасти с сотрясением мозга. Он там сколько дрался? Две секунды, не больше. А пострадал, как главная ударная сила.
Закончив эпопею с врачеванием, Юля придвинула к Руслану тарелку с печеньем:
– Рассказывай.
– О чем?
– Обо всем.
Он посмотрел на нее с иронией:
– Ты тут навыдумывала всякого, да? Ничего особенного не было, Юль. Наорали, отчитали, пригрозили, заставили писать объяснительные, распустили, вот и все дела. Даже морды у всех целы, что кипиш разводить?
– Не делай из меня дуру, первокурсник. На моей памяти из-за драк поотчисляли кучу народа. Один раз даже за драку в клубе, который вообще не на территории универа. Что вам говорили, что будет? Без экивоков.
Этот гад опять засмеялся, схватил Юлю за талию и усадил к себе на колени.
Если это и был хитровыдуманный отвлекающий маневр, то он сработал. Сразу стало как-то не до вопросов. Волновали лишь его губы, что оказались так близко, его глаза, которые потемнели еще во время «врачевания» – да-да, Юля заметила, не слепая. Волновали его руки, сжимающие талию. Его горячая кожа, пахнущая цитрусами.
– Руслан, – прошептала она. – Хватит, а?
– Я ведь ничего не делаю. – Он носом зарылся ей в волосы. – А от тебя кокосом пахнет, просто с ума сойти как.
– Значит, хватит ничего не делать.
Он осторожно убрал прядь волос с ее лица и спросил:
– Юль, а с тобой все хорошо? Я видел…
– Это была ерунда, Руслан.
– Он же тебя ударил. Это не ерунда.
Умом она это понимала.
Но и объяснить, что пощечина Виталика была поглаживанием, если сравнивать с теми, что раздавал ей в прошлом отчим… не хотела она это объяснять и даже вспоминать. Слишком стыдно и неприятно. Уезжая из дома, она пообещала себе, что никто и никогда, но вылез этот долбанный Горский и… Юля теперь думала, что кровь у нее пошла из-за этого. Ее словно отбросило в прошлое, в ту жизнь, полную стресса и страха. И стыда.
Руслан вытер стекающую по ее щеке слезу и притянул Юлю к себе. Вместо всех утешений и заверений, что никогда больше такого не случится, он сказал:
– Я люблю тебя, Юль.
– И я тебя люблю, дурацкий ты первокурсник.
– Очень… мило.
Она оторвалась от его груди и серьезно сказала:
– Никаких тебе «мило», Владимиров. Или правильнее сказать Русаков? Даже твой сосед в курсе, а я… Почему ты не сказал?
– Не знаю. Зачем? Ты ведь тоже не рассказала о родственниках все и сразу. Нет разницы, кто мой отец, на наши отношения он все равно не повлияет. Но… возможно, рассказать стоило, чтобы ты не волновалась за меня. Такую ситуацию я не предвидел.
– Я бы все равно волновалась за тебя, Руслан. Тем более, тебя не было так долго.
– О, тебе понравится причина моего отсутствия: мы чистили грязный снег за первым корпусом и отвозили его к забору на тачках. Напарник твой – слабак, всех достал нытьем и жалобами на мозоли. Но летать с ним тебе не придется, не волнуйся.
– Его отчислят? – Несмотря ни на что, Юля не желала Горскому такого.
