Увядающая надежда - Лайла Хаген

Я не могу. Рычание ягуара все еще звенит у меня в ушах. Это возвращает парализующий страх потерять Тристана. Я придвигаюсь к нему ближе, тепло его обнаженного торса творит чудеса с моей напряженной позой. Он прижимает пальцы к задней части моей шеи, и я стону, когда часть напряжения, накопившегося внутри, отпускает. Пальцы Тристана замирают на моей шее.

— Эйми…

Мое имя на его губах снова сводит меня с ума. Это пробуждает во мне что-то опасное. Он говорил это раньше, но теперь это звучит по-другому. Я поворачиваю голову, чтобы посмотреть ему в глаза. Он кладет руку мне под голову, его пальцы тянутся, чтобы погладить меня по щеке. Он поймал меня в свои полуобъятия, и я не хочу, чтобы он отпускал. Здесь, в безопасности его объятий, я нахожу в себе силы поговорить о страхе потерять его.

— Я была так напугана, ты даже не представляешь.

— Я знаю, — тихо говорит он. — После того, как я вернулся из Афганистана, я был уверен, что больше никогда ничего не буду бояться. Но теперь я боюсь каждый раз, когда вижу новую дыру в заборе, боюсь, что с тобой что-то может случиться. Я никогда не смел надеяться, что ты тоже так думаешь.

У меня перехватывает дыхание, но я не отстраняюсь. Мое облегчение настолько велико, что я не хочу отдаляться от него ни на дюйм. Так что я этого не делаю. Даже когда он наклоняется ближе. Его губы нежно касаются моих, и легкая дрожь сотрясает меня. Он ждет, что я отстранюсь. Я ничего подобного не делаю. Вместо этого я прошу его поцеловать меня, и он делает это. Его полные губы ласкают мои, их мягкость наполняет меня теплом. И разжигает что-то внутри меня, что у меня не хватает сил остановить.

Я больше не хочу его останавливать. Эта нежность удивляет меня. Это так отличается от нашего первого поцелуя. Тристан двигается немного, убирая руку из-под моей головы и вжимая меня в кресло, когда его поцелуй становится более настойчивым. Я обхватываю его голову руками, заставляя его целовать меня еще глубже. Я бываю вознаграждена стоном. Одним быстрым движением он притягивает меня под себя. Его широкая грудь прижимается к моей груди и все мое тело пульсирует. Желание обретает собственную жизнь, когда он прижимается своими бедрами к моим, и я чувствую его потребность во мне — его твердая длина, натянутая тканью брюк. Он освобождает меня от бретелек на моих плечах и спускает платье до бедер, обнажая мою грудь. Его губы устремляются к моей шее, прокладывая себе путь к ключице, а затем к груди, оставляя за собой огненный след, который сжигает любую унцию контроля, которая у меня еще есть.

— Тристан, — выдыхаю я, мои пальцы впиваются в его спину, желая большего. Я хочу, чтобы он поцеловал меня снова, но в то же время не хочу, чтобы его рот прекратил сладкую пытку на моей груди. Потребность опаляет меня, и я непроизвольно двигаю бедрами, сильно прижимаясь к нему. Его рука проникает мне под платье, вверх по бедрам, и он начинает снимать с меня нижнее белье. Я замираю. Должно быть, он чувствует мое колебание, потому что его рука останавливается. Его пальцы касаются внутренней поверхности моего бедра так близко к моему интимному месту, что моя потребность превращается в безумную жажду.

— Ты хочешь, чтобы я остановился? — спрашивает он с низким рычанием у моей шеи. Я пытаюсь сформулировать слова, но не могу, пульсирующее желание пронзает каждое нервное окончание. В ответ я расстегиваю молнию на его брюках. Я стягиваю их вниз вместе с его нижним бельем, пока он стягивает с меня платье и трусики.

— Ты такая красивая, — говорит он хриплым голосом. В лунном свете я вижу, как его глаза с тяжелыми веками скользят по моему обнаженному телу. Я дрожу от всепоглощающей потребности. Его глаза встречаются с моими, и моя потребность отражается в его темном взгляде. Он жадно обхватывает мой зад одной рукой и самозабвенно погружается в мою сердцевину.

— Эймиииииииии, — стонет он в изгиб моей шеи, дикий звук пронзает меня насквозь.

Его руки повсюду. Задевает кожу на моих бедрах, обхватывает мою грудь. Его страсть толкает меня к краю, пока я не становлюсь достаточно наглой, чтобы без стеснения выплеснуть доказательство своей собственной страсти. Я порывисто сгибаю бедра, целую его шею, впиваюсь ногтями в его грудь, когда он входит в меня все настойчивее и настойчивее, вызывая дрожь такой силы, что мне кажется, я сейчас разорвусь на части. Я никогда так отчаянно не нуждалась в освобождении. Но я также никогда раньше так не занималась любовью. Моя внутренняя плоть сжимается вокруг его твердой длины, и, пока он наслаждается моим телом, я трепещу от удовольствия, обнаружив, что могу вызывать такое сильное желание. Я погружаюсь во взрывное блаженство с сильным криком, который сотрясает мое тело. Я чувствую, как он отстраняется, и на мгновение остаюсь в замешательстве, а затем вспоминаю, что у нас нет защиты.

После этого он падает рядом со мной, утыкаясь головой мне в шею, обдавая меня горячим дыханием. Он обнимает меня одной рукой. Я с трудом сглатываю и получше разглядываю его руку.

— Тристан, у тебя рука кровоточит.

Маленькие красные пятна появились на совершенно белой повязке.

— Это ерунда. Я слишком сильно напряг руку.

— Дай мне взглянуть.

Я пытаюсь сесть, но он удерживает меня.

— Нет, пожалуйста. Я просто хочу обнимать тебя вот так, — шепчет он мне на ухо.

— Я никуда не уйду.

Я уступаю его мольбе. Я прижимаюсь к нему, закрываю глаза, провожу пальцами по его спине, на этот раз чувствуя себя в мире с собой. Когда Тристан засыпает, я смотрю в ночь за окном, ожидая, когда чувство вины одолеет меня.

Но этого не происходит.

Я помню тяжкое чувство вины, которое я испытывала из-за своих чувств к Тристану. Я помню, как оно давило на меня после нашего поцелуя. Я пытаюсь вспомнить всю интенсивность этих переживаний, но не могу.

По сравнению с ужасным страхом, который я испытала сегодня, и разрушительной возможностью потерять Тристана, ничто не кажется таким интенсивным. Или столь же важным. Ни чувство вины. И ничего из того, что было до того, как мы разбились здесь. Вот почему я знаю, что приняла правильное решение,