Моё проклятье - Элен Боннет
Наша жизнь поменяет вектор, я в этом уверена.
Со всем необходимым захожу в просторное помещение со множеством тренажёров. Решаю начать с дальнего угла и постепенно двигаться к выходу. Нужно будет на днях наведаться к своему тренеру — давно уже не занималась, а сейчас стою, смотрю на этих красавчиков, и руки чешутся опробовать каждый. В том месте, где я беру занятия, конечно, всё гораздо проще, и модели, которые с трудом доживают свой век. Но, к сожалению, на большее пока рассчитывать не приходится.
В душе закрадывается надежда: а что, если мне бы разрешили время от времени пользоваться этим тренажёрным залом? Само собой, не во время работы и так, чтобы никому не мешать. Я могла бы приезжать пораньше. Эта идея приятным волнением разливается по всем моим конечностям, и хочется улыбаться. Наверное, лучше спросить у Скотта, а то засранец снова начнёт вредничать.
Увлекаюсь процессом. Смахиваю пыль с поверхностей и одновременно разглядываю панели, представляя, как бегаю по дорожке. Моё тело действительно скучает по нагрузке, по занятиям спортом. Хочется ощутить приятную, ноющую боль в каждой мышце, когда они все напряжены и понимаешь, что поработала на совесть. Люблю эти ощущения.
Нагибаюсь, чтобы протереть основание у велотренажёра, который находится рядом с эллипсом, и поэтому приходится тянуться. Стою задницей вверх и слышу сзади довольный голос Итана:
— Это ты меня так ждёшь? — он подходит к беговой дорожке с другой стороны от велотренажёра и ставит бутылку с водой в держатель. — Поэтому спрашивала, буду заниматься или нет?
Хочу возмутиться, но никак не могу выпрямиться, а волна злости тем временем набирает обороты. Почему он может сначала вести себя хорошо, а потом снова становится невыносимым засранцем? Такое ощущение, что хороших слов и поступков в его арсенале очень мало, и он все их потратил на Тиффани.
— Вообще-то я работаю, — с трудом выпрямляюсь, но Итан уже даже не смотрит в мою сторону.
Он настраивает скорость и начинает бегать. Теперь я залипаю на его фигуре. Белая майка, сквозь которую просвечивают напряжённые мышцы, с каждым взмахом рук натягивается на спине, и от этого вида у меня пересыхает во рту. Моё тело непонятно реагирует на него — словно наливается свинцом, ноги становятся тяжёлыми, и я никак не могу отвести взгляд. Скольжу по руке, покрытой чернильными узорами, опускаю глаза и замечаю, что он в шортах, а правая нога тоже полностью забита татуировками.
— Что они означают?
«Вот зачем, Лилиан, ты открываешь рот? Иди работай!» — кричит внутренний голос, но он, как всегда, не успевает за моими действиями.
Хотела же не смотреть в его сторону, а сама завожу разговор. Итан останавливает дорожку и довольный поворачивается ко мне.
— Хочешь поговорить, Лилиан? — он приподнимает рукав футболки и проводит по узору на бицепсе ладонью.
Стою и сдерживаю себя, чтобы тоже не коснуться его кожи. Не сразу замечаю, что он назвал моё полное имя.
— Как ты меня назвал? — приподнимаю бровь и удивлённо смотрю на него.
Почему-то из его уст моё имя звучит по-особенному, или, возможно, мне кажется. Воздух вокруг нас сгущается, становится плотнее, и сквозь его толщу распространяются электрические разряды, зарождающиеся между нами.
— Лилиан. Вроде тебя так зовут, — он усмехается и подходит ближе. Берёт мою ладонь и ведёт ею по клавишам, нанесённым на каменный бицепс. — Это самая последняя. Как ты уже поняла, я люблю заниматься музыкой, — проводит моими кончиками пальцев вниз к запястью. — А это сова, очень интересная птица. Она олицетворяет интеллект, свободу, мудрость, а ещё…
Боже, что он творит? Воздух, попадая через носоглотку, превращается внутри в лаву, спускается, обжигая лёгкие, и направляется ниже, концентрируясь пульсацией внизу живота. Я ещё ни на одного мужчину не реагировала так ярко, как сейчас на Итана. Понимаю, что нужно срочно что-то предпринять, чтобы не показать ему своё внутреннее состояние. Моё желание. А всё, чего мне сейчас хочется, это чтобы он снова попытался меня поцеловать. И, возможно, на этот раз я не найду сил оттолкнуть сексуального засранца. Не выдерживаю и перебиваю его — слишком смешное сравнение приходит в голову:
— А ещё ты пересмотрел «Гарри Поттера», — говорю я и прикусываю губу после того, как вижу, что он тяжело вздыхает. Но это мгновение отрезвляет и позволяет скинуть пелену возбуждения, так не вовремя наброшенную на меня его близостью.
Моя дурацкая привычка перебивать. Как же я её ненавижу, но ничего не могу с собой поделать. А когда волнуюсь, это служит защитной реакцией. Но в этот раз она становится моим спасением от необдуманных поступков.
— Продолжай, — прошу Итана. Мне правда интересно, что он хотел сказать ещё, только пусть держится на расстоянии. Так мой мозг работает в нормальном режиме, а не передаёт права главенствования репродуктивным органам.
Но засранец качает головой и вновь приступает к разминке.
— В другой раз, Лили, — он вновь коверкает имя и улыбается.
Я же возвращаюсь к уборке, перехожу в другую часть зала и намеренно поворачиваюсь к Итану спиной, чтобы запретить себе на него смотреть. Но ощущаю взгляд, который обжигает кожу в области лопаток. Подхожу к боксёрской груше, подвешенной на металлических цепях к потолку, и провожу ладонью по плотной коже чехла. Она отличного качества, не то, что в том месте, где я занимаюсь. Не могу удержаться и несильно ударяю кулаком. Но у меня нет перчаток, да и разрешения от хозяев тоже ещё не получено.
Моя гордость заставляет одуматься, а внутренний ребёнок требует действовать. Сейчас один из хозяев дома находится у меня за спиной, и мне стоит произнести всего одну фразу, чтобы получить положительный ответ. Но как же трудно перешагнуть через себя — неприятное чувство. Сжимаю кулаки как перед тренировкой, разворачиваюсь к Итану с доброжелательной улыбкой. Актриса.
— Можно вопрос? — я произношу это достаточно громко, чтобы он услышал меня с другого конца помещения.
Засранец нажимает на панели управления кнопку, и дорожка вновь останавливается, а его выражение лица больше напоминает мученическое из-за моих вопросов. Ничего, переживёт ещё один.
— Ну, я жду, — подгоняет он и отпивает из бутылки глоток воды.
— Можно я иногда здесь буду заниматься? Естественно, не в рабочее время и когда тут никого не будет, — сразу уточняю я, чтобы он не подумал, что я собираюсь отлынивать от дел. — У вас
