Бывшая жена. Счастлива без меня? (СИ) - Попова Елена
вместе, и я не хочу ничего усложнять.
— Зай, вынеси мусор, пожалуйста, — кричу из комнаты Тасе.
— Вот эти два пакета на кухне?
— Ага.
Через минуту встаю с дивана и продолжаю запечатывать скотчем коробки.
Ставлю одну из них на свободное место у окна, отодвигаю тюль, оглядываю
двор в поисках машины с грузчиками, и замираю, чувствуя, как немеют
конечности.
Вылетаю из квартиры и, перепрыгивая через ступеньки, несусь на улицу.
Глава 44
Деревня «Колюбакино», Подмосковье.
Анжела
— Зашибись! — гневно смотрю на мужика с лошадью, который только что
прошел мимо моего дома. — А в другом месте слабо выгуливать свою
живность?! — кричу на всю деревню, но он даже не поворачивается. — Эй, я
так-то в дерьмо наступила!
Прыгаю на одной к сугробу, сую в него дорогущий кроссовок и пытаюсь его
очистить.
— Эти кросы стоят как целое стадо твоих лошадей! — бурчу, покосившись на
удаляющегося мужика.
Через пять минут подхожу к калитке, приподнимаю ее, чтобы открыть и, хрустя под ногами снегом, иду к покосившемуся крыльцу нашей старой
деревянной хижины.
— Анжелка, деньги п-принесла? — слышу с порога.
Закрываю скрипучую дверь, снимаю кросы и прячу их под тумбочку, чтобы
мать не надумала их примерить. Морщась от запаха перегара иду на кухню.
— Ты обещала сегодня не пить, — брезгливо смотрю на мать.
Она залпом выпивает из стакана, занюхивает хлебом, и пытается
сфокусировать на мне взгляд.
— Я грю, деньги п-принесла или нет?
— На выпивку не дам!
Расчищаю стол, на котором царит такой срач, что смотреть страшно, и
ставлю пакет с продуктами.
— Купила хлеб, молоко и яйца.
— А бутылку? — округляет стеклянные глаза. — Бутылку п-принесла?
— Я же сказала, что алкоголь покупать не буду, — рявкаю, разбирая пакет. —
Ты и так почти не просыхаешь.
— Не будешь, з-значит…— невнятно мычит мать. Держась за стол обеими
руками, пытается встать со стула, но он словно притягивает ее обратно. — Я
щас д-дам тебе, «не будешь». Щас я т-тебе устрою.
— Иди проспись! — Смотрю на нее и морщусь, словно наглоталась отравы.
— Фу, как от тебя несет. Какая может быть бутылка? Ты даже на ноги
подняться не можешь.
— Зато ремня д-дать м-могу. — Делает еще одну попытку встать, но тут же
падает обратно на стул.
— Я уже не десятилетняя девочка, чтобы давать мне ремня. Могу за себя
постоять.
— О-о, — хрипло смеется беззубым ртом. — А в углу п-постоять не хочешь?
Не з-забывай с кем разговаши… Р-разгорави… Р-разговариваешь, п-пигалица. Я с-сказала бутылку мне п-принеси, пока я добрая.
— Да пошла ты! — выплевываю в ее пьяное лицо, и, прихватив с собой пакет
молока, иду в комнату.
Закрываю дверь на замок и прямо в куртке падаю на кровать.
— Как же меня все это достало… — протягиваю на выдохе.
С того дня, как приехала сюда, меня не покидает ощущение, что я вернулась
в детство. Когда в доме было грязно, холодно. Мать вместе с пьяными
соседями до утра пела песни на кухне. Повсюду были разбросаны бутылки, в
доме всегда стоял запах перегара, который вызывал рвотный рефлекс.
И таким был каждый божий день девочки Анжелы…
Потом мы с Иркой соседкой переехали в небольшой город, устроились
работать официантками, а затем попали в модельное агентство, из которого
нам открылась дорога в столицу.
И в девятнадцать лет наконец-то началась красивая жизнь в большом городе.
Все время пыталась избавиться от воспоминаний из детства, проведенного в
гадюшнике. Крупными мазками вычеркивала из жизни дом, в котором ревела
ночами, закрывая уши подушкой, чтобы не слышать музыку и пьяные голоса.
А сейчас меня взяли за волосы и швырнули обратно в этот ад.
Теперь даже не знаю, что лучше: здесь или там, куда меня собирались
отправить люди Ардова.
Вспоминаю, как забрала из дома Кирилла вещи, поехала в Сочинский
аэропорт, взяла билет на ближайший рейс до Москвы, и уже под утро была в
столице.
Радовалась, что мне крупно повезло. Я ведь и правда думала, что после всей
этой истории с олигархами мое тело скинут с яхты где-нибудь посреди моря.
Но мне дали возможность спокойно улететь из Сочи. Вау!
Выйдя из аэропорта, села в такси, попросила водителя отвезти меня в
гостиницу, но на середине пути нам преградила дорогу черная иномарка с
блатными номерами.
Из нее вышел двухметровый шкаф, открыл дверь такси, схватил сумки, затем
вытащил меня и силой повел к иномарке.
Заставил сесть на заднее сиденье и, сурово глядя на меня, вытянул руку.
— Мобильник!
Дрожащей рукой достала из кармана куртки телефон, подала ему. От страха
сердце упало в пятки, в горле резко пересохло. Я не могла дышать, словно
мне со всей дури врезали в солнечное сплетение. Думала, что меня вывезут
в безлюдное место и убьют.
Но, как ни странно, именно мать и спасла меня в тот день.
— Куда вы меня везете? — с опаской глядя на водителя, прошептала я.
— Не переживай, тебе там понравился, — усмехнулся он.
— Вы меня убьете?
— Нет, что ты, — посмотрел на меня в зеркало и подмигнул. — Такая
красавица еще пригодится.
— К-кому? — прошептала, чувствуя, как немеют конечности.
— Одному хорошему человеку, — сказал он с усмешкой и одарил улыбкой
Джокера. — Ты же любишь красивую жизнь?
— Я… я не…
— Будет тебе и богатство, и роскошь. — По его издевательскому смеху
поняла, что ничего хорошего ждать не стоит.
— Кто он? К кому вы меня везете?
Мужчина, проигнорировав мой вопрос, ответил на звонок.
— Да, она у меня. Не переживай, передам лично в руки.
— К кому в руки? — взвизгнула я. В панике дернула за ручку, поняла, что
дверь заблокирована, и разрыдалась. — Умоляю вас, отпустите. Что угодно
сделаю, только не надо меня никуда везти.
Вцепилась в его сиденье и громко всхлипнула.
— Обещаю, что уеду из России и больше никогда здесь не появлюсь.
Вытерла рукавом мокрое лицо, протерла глаза и посмотрела на экран
навигатора, который показывал, что ехать нам осталось чуть больше двух
часов.
— Хотя бы скажите, что это за место, и что я там буду делать, — шмыгнула
носом.
Мужчина молчал.
— Вы что, в рабство меня отдадите? Учтите, меня будут искать. Вам это так
просто с рук не сойд, — не смогла договорить и снова разревелась. — Ну я
же сказала, что все поняла, — пропищала, захлебываясь слезами. — Я уже и
так вынесла урок, слышите? Устроюсь на работу, буду вести нормальный
образ жизни, и…
В этот момент в его кармане зазвонил мой телефон.
Громила бегло взглянул на экран и убрал мобильник обратно.
Через минуту пришло сообщение. Он снова достал телефон, посмотрел на
экран, подумал пару секунду, и подал его мне.
— Мать пишет.
Я прочитала начало сообщения.
«Анжела, мне очень плохо. Умираю».
Быстро смекнула, что это сообщение может спасти мне жизнь, и приступила к
делу.
— Можно мне ей перезвонить? — вымолвила, даже не надеясь на
положительный ответ этого черствого типа.
— Что с ней? Болеет? — грубо спросил он.
— Она при смерти.
Мужчина тяжело вздохнул.
— Разговаривай по громкой связи и не вздумай взболтнуть лишнего.
Я набрала матери и включила громкую связь.
— Анжелочка… — простонала она. — Звоню попрощаться.
Я это уже сто раз слышала. И прекрасно знала, что она попросит перевести
ей денег на лекарства, а потом их благополучно пропьет. Она всегда
притворяется больной, когда ей не на что купить бутылку.
Обычно я ее посылаю лесом, но в этот раз пришлось подыграть.
— Мам, что случилось? — с тревогой спросила.
— Анжелочка… — хрипела она в трубку, — мне совсем плохо. Врач сказал, что мне осталось недолго.
