Только он! - Ольга Кабацкая
Кое-как добравшись до кухни, перемещаясь вдоль стен, я молилась всем известным святым, чтобы в аптечке было жаропонижающее. Желательно, взрослое. В идеале – в пакетике. Со вкусом лимона.
Чуда не случилось.
В огромном пластиковом боксе было множество всего, на все случаи жизни, но мне ничего не подходило. Накапав себе детского жаропонижающего, я с укором посмотрела на столешницу. Точно она виновата. Свете, чтоб не сглазить, нужно было по дереву постучать. А это не массив, а всего лишь спрессованные опилки…
Ну и одеваться надо теплее – логически подытожила я, с трудом представляя, как сегодня справлюсь с Никитой. Я на ногах стояла с трудом, навалившись на столешницу и дышала так, словно кросс пробежала.
Доковыляв до комнаты, я взяла в руки телефон, набирая номер Светы. Надеюсь она не откажет и посидит с сыном, пока я бегаю в аптеку. Или принесёт мне что-то от температуры и ломоты в костях…
Как назло, телефон соседки был выключен. Спустя три безуспешные попытки услышать гудки вместо сухого голоса робота, я вспомнила, что Света упоминала, что собирается с утра съездить на дачу.
Чуть ли не плача смотря в экран, я понимала, что выбора у меня нет. Придётся тащиться в аптеку вместе с Никитой. Хотя я с трудом представляла, как я в таком состоянии смогу приготовить ему завтрак, накормить и вынести на улицу. Да у меня при одной мысли о поднятии сына на руки в глазах темнело!
Ладно. Справлюсь. Главное начать, а там… расхожусь. Как-нибудь.
Не успела я об этом подумать, как телефон ожил в руках.
Стужев.
– Алло, – каркнула я приняв вызов и сама удивилась хрипоте своего голоса.
– Я тебя разбудил? – с небольшой заминкой поинтересовался он, неверно интерпретировав мою сиплость.
– Нет, – сделав попытку прочистить горло я закашлялась.
– Саш, у тебя всё в порядке? – спросил Стужев через минуту, когда я перестала изображать раненую ворону.
Отдышавшись, я встала перед выбором. С одной стороны, вот же она, рука помощи. Человек, кто сможет посидеть с Никитой, пока я скупаю лекарства в аптеке. Но с другой…
Даже сейчас, находясь в затуманенном температурой сознании, я не хотела его видеть.
– Саша? Что происходит? – повторил он, явно нервничая.
– Всё в порядке, – попыталась бодро произнести и с трудом смогла сдержать кашель. – Можно тебя кое о чём попросить?
– Конечно.
– Посидишь с Никиткой, пока я бегаю в аптеку? – прикрыв глаза и растерев лицо свободной ладонью, я хрипло призналась. – Мне что-то нездоровится.
– Посидеть, пока ты бегаешь, – медленно повторил за мной Стужев.
– Именно это я и сказала, – подтвердила я.
– Сейчас буду…
– Только в дверь не звони! – прохрипела я, чудом не закашлявшись. – Никитка ещё спит. На телефон звони, я открою.
– Хорошо, – судя по звукам хлопнувшей двери и щелчкам проворачивающегося замка, он время терять не стал и уже вышел из квартиры. – Кроме кашля и, как я понимаю, температуры, у тебя ещё что-то болит?
– Голова, – ответила, и лишь после нахмурилась. – Какая разница? Лёш, я…
– Скоро буду, – сказав это, он сбросил вызов.
– И на том спасибо, – просипела я, с трудом выпрямляясь и идя в сторону ванной.
Нужно умыться, расчесаться и переодеться. Желательно, сделать всё тихо и быстро. И с первым и со вторым возникли проблемы. С первым – потому что кашель удавалось сдержать не всегда. А со вторым – по причине слабости. На ногах было стоять чертовски трудно.
Но я справилась. Переоделась и даже собрала волосы в немного корявый хвост.
К тому моменту, когда Стужев позвонил и попросил открыть дверь, я как раз сидела под ней, пытаясь натянуть на ноги кроссовки.
– Вернусь минут через пятнадцать. Двадцать, – уведомила я Лёшу, после того, как дотянулась до ручки и открыла ему. – Никитка пока спит. Если проснётся, то… – прервав на минуту свой инструктаж кашлем, я продолжила: – Если проснётся, просто посиди с ним. Он любит поваляться и… что ты делаешь?! – каркнула я, когда недослушав, Стужев просто поднял меня с пола, взяв на руки.
– Где твоя спальня? – тихо поинтересовался он, заглядывая в приоткрытую детскую.
– Я кроссовки уронила, – уведомила я Стужева. – Мне в аптеку нужно…
– Я уже всё купил, – зайдя в следующую дверь, Лёша кивнул своим мыслям и осторожно опустил меня на диван. – Скажи, где взять подушку и плед тебе?
– Стужев, я…
– Ты как печка горячая, – перебил он меня, предотвращая попытку подняться и вновь укладывая на диван. – Сейчас лекарства принесу. Скажи, где взять подушку? Удобнее будет. Не капризничай.
– Я не капризничаю, – насупилась я, чувствуя себя как никогда беспомощной. – В шкафу подушки. И покрывала.
– Сейчас принесу, – сказал и тут же отправился на поиски, по пути уточняя: – И тебе переодеться нужно. В джинсах и свитере…
– Пижама в ванной, – сдалась я.
И не потому что не хотела спорить. Я просто поняла, что физически не смогу. Глаза слипались с такой силой, что сопротивляться не получалось.
Смутно помню, как Стужев что-то говорил мне. Кажется, даже напоил чем-то, после чего заботливо укрыл пледом.
Глава 43
Открыв глаза, я какое-то время смотрела на солнечный свет, бьющий в окно. Не совсем понимала, от чего так сильно хочется пить и почему я вообще лежу на диване в гостиной, а не сплю в своей спальне, рядом с Никиткиной кроваткой.
Хорошо, что голоса с кухни раздавались более чем отчётливые. Вернее, голос.
– И ещё ложечку… не хочешь? А если так, – Стужев уговаривал кого-то покушать, забавно меняя тембр своего голоса. – Самолётик летит в ротик… молодец! И ещё раз… а-а-ам!
Кого-то… Никитку. Не Людовика же, в самом деле…
Услышанного мне хватило, чтобы воспроизвести в памяти нехитрую цепочку последних событий. Температура. Стужев. Аптека.
По всему выходило, что проспала я от силы пару часов. Если не меньше. Настенные часы показывали половину десятого, Лёша пришёл около девяти… мозг упорно отказывался считать.
– Ой, – прошипела я сквозь зубы, принимая сидячее положение.
Голова тут же закружилась, заставляя меня прикрыть глаза и переждать приступ нахлынувшей дурноты. Медленно поднявшись и игнорируя мельтешение черных мошек перед глазами, я по стеночке поползла в сторону кухни.
Во-первых, надо посмотреть, чем Стужев кормит моего сына. Кто его знает, может пельменями. Или вообще сосисками. Жареными… ой, от этой мысли в глазах резко потемнело.
Ну, а
