Любовь по требованию и без… - Дарина Ромм
– Я тебя не в песочницу зову играть.
– В снежки? – я повернула голову, нахально подставляя губы под поцелуй. Он не стал отказываться, развернул к себе лицом, толкнул на себя и впился в мой рот.
– Девочка, тебе восемнадцать есть? – спросил насмешливо, оторвавшись от меня через… не знаю, сколько.
– Сомневаешься? – я провела кончиком языка по губам, изображая из себя опытную роковуху.
– Глядя на твое умение целоваться, начинаю сомневаться, что ты хотя бы восьмой класс закончила, – он насмешливо поднял бровь и снова поцеловал, ловя мой язык.
– Тогда чего лезешь ко мне, если сомневаешься? – просипела я, когда он отпустил, давая сделать вдох слипшимися от нехватки воздуха легкими. – Так мы едем или будем анкетными данными обмениваться?
Мы сидели, обнявшись, на заднем сиденье такси. Больше не целовались, просто ехали куда-то по ночному городу.
Моя голова лежала на его плече так удобно, словно я делала это уже сто раз. Будто знала каждую выемку, каждую косточку, на которую можно удобно примоститься.
Одной рукой он обнимал меня за плечи, второй держал мою ладонь. Гладил, перебирал пальцы и напряженно молчал.
– Тебя дома не потеряют? – спросил, когда мы выбрались из машины и стояли у подъезда старого, сталинской постройки дома.
– Поздно волноваться, пошли давай, – потребовала я, делая шаг к ступенькам крыльца.
Он хмыкнул:
– Отчаянная Снежинка, – открыл мне дверь и, подталкивая под поясницу, повел по лестнице на второй этаж.
Квартира была огромной, комнат десять, не меньше. И какой-то раритетной – с узорным дубовым паркетом, хрустальными люстрами и старинной тяжелой мебелью.
– Что за музей? – разинув рот, я рассматривала огромную полукруглую прихожую с шелковыми обоями на стенах.
– Это квартира моего деда. Он антиквар, в неизвестно каком поколении, и квартира обставлена под стать его профессии, – объяснил он, помогая мне снять куртку.
– Сейчас дед за границей, – добавил, заметив мой вопросительный взгляд. – Мы здесь одни. Есть хочешь?
– А ты? – я повернулась и шагнула к нему. Обняла за шею и потянулась к его губам. – Голодный?
– Голодный. Тебя хочу, – черные глаза под густыми ресницами сверкнули. Он помедлил секунду и впился в мой рот.
– Мне есть восемнадцать, – прошептала, когда он отпустил мои губы, и я снова смогла дышать и соображать. – Даже девятнадцать уже.
– Взрослая, – он улыбнулся, потерся носом о мою щеку. – Точно есть не хочешь?
– Ты даешь мне возможность передумать? – я не выдержала и полезла ладонями ему под толстовку. Нащупала твердый живот под футболкой и заулыбалась, услышав его сдавленный выдох. – Я не передумаю.
– Ты не знаешь меня, – его жесткие пальцы прошлись по моей щеке, заправили волосы за ухо. Мы с ним так и стояли посреди полукруглой прихожей. Обнимались и не могли сделать ни шага дальше.
– Ты меня тоже.
– Вдруг я извращенец и ем маленьких девочек на ужин?
Я фыркнула:
– Внук антиквара и вдруг извращенец? Не верю. Просто ты меня боишься.
– Боюсь, – он кивнул и запустил пальцы в мои волосы, чуть оттягивая их у корней, заставляя меня запрокинуть лицо. Прошелся по нему внимательным темным взглядом:
– Почему именно я?
– Ты заступился за меня в клубе. Спас от трех пьяных идиотов, которые могли покалечить меня. В благодарность я хочу подарить тебе свою девственность. Пойдет такое объяснение? – я прикрыла глаза, не в силах выносить его испытывающий взгляд.
– Нет, не пойдет. Но если для тебя это важно, я могу сделать вид, что верю, Снежинка.
– Важно. Очень важно, – я прижалась к его шее губами, поцеловала и зашипела, – мне долго тебя уговаривать?
– Смотри, девочка, у тебя был шанс сбежать от меня. Теперь уже не отпущу, – жаркий шепот в моих волосах, и жесткие руки подхватили меня под попу.
Я обняла его шею, оплела ногами бедра и повисла на нем так, как потом делала десятки раз, как обезьянка, ни на что не желающая отпустить свою любимую пальму.
Единственную, где чувствует себя в безопасности.
– Раздеть или сама? – он поставил меня на пол возле кровати и чуть отступил. Стянул свою толстовку, оставшись в тонкой черной футболке и джинсах.
– Раздень, – и подняла руки, помогая ему стащить с меня свитер. Поежилась, оставшись в тонкой маечке на голое тело. В комнате было прохладно.
Он провел горячими ладонями по моим плечам, словно проверяя, настоящая ли я, и вдруг замер. Стоял и не двигался. Просто смотрел на меня черными мрачными глазами, как будто решая сложную задачу.
Я отступила на шаг и начала раздеваться, покусывая от волнения губы и наблюдая, как темнеет и темнеет его взгляд.
Медленно расстегнула молнию на джинсах и потянула их вниз вместе с колготками. Выпутала ноги из штанин, отбросила на кресло. Выпрямилась и неспешно, подавляя вдруг заколотившую меня дрожь, сняла майку.
– Трусики снимать? – спросила хриплым шепотом, потому что горло свело, и звуки никак не хотели выходить из него.
– Оставь, – мотнул он головой, не двигаясь с места, и все так же мрачно рассматривая меня.
– Не нравлюсь? Ты не хочешь меня? – я прикрыла грудь руками и до боли прикусила губу.
Он запрокинул голову и длинно выдохнул. Потом шагнул ко мне, положил ладони мне на плечи. Провел по рукам вниз до самых пальцев и на миг переплел их со своими.
Отпустил, притянул меня к себе и шепнул:
– Пиздец, как хочу тебя, Снежинка. Я красивее ни разу в жизни женщину не видел. Откуда ты такая свалилась на мою голову? И я не знаю, что мне с тобой делать…
Глава 50
Восемь лет назад… Двое…
«…Я не знаю, что мне с тобой делать…»
– Поцелуй меня. Срочно-срочно! – я задрала голову, пытаясь посмотреть в его лицо.
– Да у тебя и так уже губы распухли и стали похожи на вареники. Сразу видно, что опыта маловато, – он негромко рассмеялся, все также прижимая меня к себе.
– И что, по-твоему, со мной нужно делать, если у меня нет опыта? – проворчала я и поцеловала его в шею, поймав губами дернувшийся кадык. – Может, перестать рефлексировать и просто лишить бедную девушку ее единственного богатства?
Провела носом по плотной коже, от ключицы до скулы, втягивая его запах, и хихикнула:
– Не думала, что придется тебя уговаривать заняться со мной сексом.
– Дурочка маленькая, – он резко выдохнул, – тебя ведь жалею.
– Не надо. Не жалей, – я запрокинула голову и все-таки поймала взгляд лихорадочно горевших черных глаз. Повторила, раздвинув в улыбке дрожащие от волнения губы. – Не жалей…
Он глухо выругался,
