Избранная грешником - Мишель Хёрд

— Мы уже женаты.

Он кивает:

— Мы обновим наши клятвы и отпразднуем с нашей семьей и друзьями.

— Значит, аннулирования не будет? — Я поддразниваю его.

— Я сказал, что никогда не отпущу тебя, и я это имел в виду.

— О какой свадьбе ты мечтаешь? — Я спрашиваю его, наслаждаясь тем, как легко все ощущается между нами.

— Ты, стоящая у алтаря, — усмехается он. — Расскажи мне, как ты представляешь себе свою.

— Я хочу свадьбу в черном и розовом золоте.

Уголок его рта приподнимается в горячей усмешке.

— Это очень похоже на тебя.

— Весь декор должен быть черным, включая мое свадебное платье, а Вайолет и моя мама наденут платья из розового золота.

— Что я надену?

— Черный смокинг с галстуком и жилетом из розового золота.

Он кивает, кажется, довольный моим выбором цветов.

— Куда ты хочешь поехать на наш медовый месяц? — он спрашивает.

Счастье разливается в моей груди.

— Куда угодно.

— Сколько детей ты хочешь?

— Двоих, — отвечаю я без колебаний. — Я хочу, чтобы они были близки, как мы с Виктором.

Лука наклоняется вперед, упираясь локтями в кровать.

— Ты знаешь, что я провожу полгода в Италии. Ты не будешь возражать, если будешь переезжать из одного дома в другой?

— Ты – мой дом.

Мой ответ доставляет ему такое удовольствие, что он приподнимается и целует меня до потери сознания.

— Господи, я надеюсь, ты быстро поправишься, — стонет он мне в рот. — Я умру от синих яиц.

— Дверь все еще заперта, — напоминаю я ему.

Лука поднимает голову, бросая на меня взгляд, как будто я сошла с ума.

— Я ни за что не буду трахать тебя.

— Да, но у тебя есть рука и пять пальцев.

Лука садится, качая головой и тихо посмеиваясь.

— Не говори мне, что ты застенчивый, — поддразниваю я его. — Я в больнице и испытываю боль. Меньшее, что ты можешь сделать, это устроить шоу, которое я никогда не забуду.

— Ты хочешь посмотреть, как я кончаю, amore mio? — Его голос низкий и глубокий, отчего у меня в животе разливается тепло.

— Да.

Лука не сводит с меня глаз, расстегивая ремень и брюки. Я опускаю взгляд, когда он вытаскивает свою твердую, толстую длину.

— Нравится то, что ты видишь?

— О да. Сжимай свой член в кулаке, малыш, — приказываю я. Мое дыхание становится поверхностным, когда я смотрю, как его сильные пальцы обхватывают бархатистую кожу, натянутую вокруг его члена.

На головке выделяется сперма, и я облизываю губы.

— Проведи по ней пальцем и позволь мне попробовать тебя.

— Господи, — стонет он, ловя каплю большим пальцем. Он наклоняется, и мой язык высовывается, чтобы забрать ее.

— Хм ... ты так же хорош на вкус, как и на вид, — хвалю я его, сохраняя свой голос соблазнительным.

Лука откидывается на спинку кресла и раздвигает ноги. Его ресницы наполовину опускаются на глаза, а губы приоткрываются, когда он начинает поглаживать себя.

— Иисус, ты выглядишь таким горячим прямо сейчас, — стону я, желая, чтобы это были мои пальцы, обхватившие его. — Как только мне станет лучше, я собираюсь сильно пососать тебя и проглотить каждую каплю.

— Блять, Мария, — стонет он, его бедра и рука двигаются быстрее, когда он сильно толкается в кулак. Его тело напрягается, и он хватает мочалку, ловя свое освобождение, когда оно горячими потоками извергается из него.

— Вот это самая горячая вещь, которую я когда-либо видела. — Мои губы изгибаются от удовлетворения. — Тебе было так же хорошо, как и мне?

Лука посмеивается, вытираясь и переводя дыхание. После того, как он убрал свой член и поправил одежду, он садится на край кровати и запечатлевает нежный поцелуй на моих губах.

— Я почти уверен, что для меня это было гораздо лучше. — Он дарит мне еще один поцелуй. — Спасибо, amore mio.

Глава 32

ЛУКА

За последние две недели Мария довольно сильно подлечилась.

Я наконец-то могу отвезти свою жену домой. Ну, во временную квартиру, которую Марко организовал для нас.

К счастью, я уговорил ее согласиться на пару вещей. Мне разрешено купать, одевать и повсюду носить ее на руках. Когда ей нужно в туалет, я оставляю ее в покое, пока она не закончит. Пока все складывается хорошо.

Честно говоря, мне это нравится, и я чувствую, что наши отношения стали намного крепче.

— Куда мы едем? — Спрашивает Мария, когда замечает, что я еду не в направлении нашей квартиры.

— Я подобрал нам новое место, чтобы тебе было легче передвигаться. Не хочу, чтобы ты мучилась с лестницей, — объясняю я. — Кроме того, люди из Священства остановились у нас, чтобы помочь поймать ублюдков, которые сделали это с тобой.

Мария смотрит на меня мгновение, затем эмоции омывают ее лицо, и она смотрит в окно.

Я тянусь к ее левой руке, сжимая ее.

— Ты в порядке?

— Угу, — бормочет она.

— Но?

— Никаких но.

Я останавливаюсь на красный свет, затем требую: — Посмотри на меня.

Встретившись со мной взглядом, она говорит:

— Я просто взволнована, потому что меня наконец выписали из больницы.

Улыбаясь, я перевожу свое внимание на дорогу и везу нас к новому многоквартирному дому.

Это квартира с двумя спальнями, гостиной открытой планировки, кухней и обеденной зоной.

Паркуя G-Wagon в подвале, я вылезаю и достаю инвалидное кресло с заднего сиденья, прежде чем подтолкнуть его к пассажирской стороне. Я вытаскиваю Марию из автомобиля и осторожно сажаю в кресло.

— Я могу привыкнуть к тому, что меня возят на колесиках, — пытается пошутить она.

Я знаю, что она ненавидит невозможность свободно передвигаться.

Я целую ее в макушку и иду к лифту.

Когда мы входим в квартиру, Мария разражается смехом, прежде чем съежиться от боли.

— Ты просто не мог заставить себя добавить цвета, не так ли?

— Ты что-то имеешь против моего выбора декора? — Спрашиваю я, поднимая ее на руки.

Боже, мне нужно накормить ее, чтобы она смогла набрать весь потерянный вес. Я чувствую ее кости.

Она обнимает