Хребет Индиго - Девни Перри
Он хихикнул, затем наклонился и заключил меня в свои объятия.
Слишком уставшая, чтобы думать об этом, я прижалась к его груди и позволила ему отнести меня в спальню.
Он снял с меня одежду, но оставил трусики. Затем он стянул футболку со своего тела и натянул ее мне на голову.
— Спи.
— Хорошо.
Я хотела секса. Завтра.
Сегодня я зарылась в подушки, втягивая его запах, и не спала только для того, чтобы почувствовать его теплую грудь, прижавшуюся к моей спине. Потом я заснула, благодарная за то, что сегодня ночью я была не одна.
* * *
Я задыхалась, просыпаясь. Тихий крик разрывал мое горло. Мои глаза были открыты, но я не могла разглядеть темную спальню Гриффина. Кровь была слишком густой.
Я зажмурила глаза. Пожалуйста. Хватит. Кровь сочилась.
Гриффин сдвинулся позади меня, но не проснулся, когда я выскользнула из-под его тяжелой руки, зашагала по паркетному полу и закрыла дверь, покидая его спальню.
Я должна была ожидать этого. Сегодня ночью я должна была знать, что будет кошмар. Но, по глупости, я думала, что простое изнеможение победит. Что я просплю эти последние несколько часов дня.
Часы в микроволновке показывали 4:32. Я проспала не больше часа. Слабые лучи рассвета освещали горизонт, но звезды все еще висели высоко в небе.
Схватив плед с дивана, я направилась к входной двери и, открыв ее, выскользнула наружу. Доски крыльца были холодны под моими босыми ногами, кресло-качалка — влажным от ночной росы. Я обернула одеяло вокруг плеч, затем опустилась на сиденье, позволяя свежему утреннему воздуху прогнать запах смерти.
Дом Гриффина стоял в центре поляны. Деревья окружали его со всех сторон, но они были достаточно далеко, так что с крыльца я могла видеть горную цепь вдалеке. Она упиралась в горизонт, ее вершины сияли от солнечного света и снега. На вершине небо было желтым, настолько чистым, что почти белым.
Восход солнца. Новый день. Пятое июля. Еще один год в одиночестве.
Я скучала по ним. И надеялась, что никогда не перестану.
— Привет. — Грубый голос Гриффа прорезал тишину.
— Привет. — Я повернулась и обнаружила его у двери, которую не слышала, как он открыл. — Тебе лучше вернуться в постель.
Он покачал головой, его волосы были в беспорядке, и вышел наружу, в одних только трусах-боксерах. Он помахал мне рукой, чтобы я встала с кресла.
Я не могла вернуться в постель, не сейчас. Но он спал не дольше, чем я, поэтому я вернусь в постель и буду лежать там, пока он не заснет, а потом снова проберусь на крыльцо.
Но когда я встала, он не повел меня внутрь. Вместо этого он снял одеяло с моих плеч, набросил его на свои, а затем занял мое место.
— Садись. — Он похлопал себя по коленям. Ткань его трусов натянулась на голых бедрах. Круги под глазами говорили о том, что вчера у него тоже был тяжелый день.
— Тебе не обязательно оставаться здесь.
— Сядь. Согрей меня.
Я вздохнула, но устроилась у него на коленях, позволив ему обнять меня и прижать к себе под одеялом. Затем он начал раскачивать кресло медленными, размеренными толчками ноги.
— Извини, что разбудила тебя.
— Тебе нужно немного отдохнуть. Ты вчера весь день была на ногах. Что случилось?
— Просто плохой сон.
— Хочешь поговорить об этом?
Да. Нет. Кошмары были моим секретом. Моей болью. Даже когда мы со Скайлером жили вместе, я не говорила ему, почему просыпаюсь поздно ночью. Хотя он, возможно, догадывался, что происходит, но не спрашивал.
Потому что сны были реальными. Они были тяжелыми. А он не любил поднимать тяжести.
— Я не хочу обременять тебя, — сказала я. — Кажется, у тебя итак тяжёлая ноша.
Он напрягся. Качание прекратилось.
Когда я подняла голову, на коже между его лбом пролегла складка.
— Что я сказала?
Напряжение на его лице исчезло. Его руки обняли меня крепче.
— Возможно, ты самый интуитивный человек, которого я когда-либо встречал.
— Я не знаю об этом. — Я прислонилась лбом к его плечу. — Просто наблюдение.
Он снова начал качать нас, и в течение нескольких минут единственными звуками были биение его сердца и щебетание птиц на деревьях, исполняющих свою утреннюю песню.
— Я самый старший из моих братьев и сестер. Это всегда ставило меня в другое положение с моими сестрами. И с младшим братом тоже. Когда они были маленькими детьми, они вымещали свои проблемы на маме и папе. Чем старше они становятся, тем чаще с этими проблемами приходят ко мне. Особенно после того, как я возглавил ранчо. Я пример для подражания. Посредник.
— Тебя это беспокоит?
— Нет.
Потому что Гриффин был из тех людей, которые стоят наготове, всегда готовые взвалить на себя груз.
— Но это груз. Я должен быть здесь для них. Я не хочу их подвести. И я не хочу подвести ранчо.
— Все ли в порядке с ранчо?
— Да, все хорошо. Просто много работы.
— Тебе это нравится?
— Нравится, — кивнул он. — Не могу себе представить, чтобы я занимался чем-то другим.
— Я чувствую то же самое, когда работаю полицейским.
Он заправил прядь волос мне за ухо.
— Как ты в это ввязалась?
— В старшей школе я работала помощником в офисе. Офицер, работавшая в нашей школе, была красивой женщиной. Она была приятной и любезной. Великолепная, но ты также знал, что с ней нельзя шутить.
— Прямо как ты.
Я улыбнулась.
— Однажды я спросила ее, как она стала офицером полиции. Я пыталась решить, куда мне пойти — в колледж или в торговую школу. Все остальные дети в школе, казалось, точно знали, чем хотят заниматься, а я каждый раз оказывалась в тупике. Однажды я была в офисе, и она тоже там была, поэтому я спросила ее, почему она решила стать полицейским.
Этот разговор изменил мою жизнь. Она уделила мне десять минут своего времени, всего десять минут, но именно эти десять минут положили начало моему пути.
— Она рассказала мне, что, когда она была подростком, она тоже не знала, чем хочет заниматься. И когда она обсуждала свои возможности, ее отец дал ей замечательный совет. Если нет четких амбиций, служение другим — это могучая цель. Она не хотела быть медсестрой или учителем. Поэтому она пошла в полицейскую академию. В тот вечер я вернулась домой и сказала родителям, что хочу узнать, что нужно сделать, чтобы стать полицейским.
— И вот ты здесь.
— И вот я здесь.
— Как отреагировали твои родители?
— Как и
